— Ты бесподобна, — на лбу отпечатался нежный поцелуй.
— А вы как думали, — смех вышел нервным. Прикрыла рот, чтоб не выдавать своего истинного состояния.
Всевышний, это катастрофа!
— Ты, Варя. Ты. Прекращай мне выкать.
Меня нехотя выпустили из кольца рук. И очень вовремя. За дверью кто-то слишком громко говорил.
— Что значит "Варя занята"? Чем она может быть занята умирая на койке? — этот возмущенный сарказм я узнаю из тысячи.
— Занята, говорю, — воинственно настроенная Авдотья Петровна явно не хотела пускать Лиса.
Так она что же, все время стояла под дверью?!
— Я ее друг.
— Не брат же!
— Почти брат! — Васильев начал терять терпение. — Я сам войду.
Мороз Морозович хмыкнул и распахнул дверь.
Авдотья Петровна хмурая, как небо перед дождем, прожигала взглядом Лиса, тот взъерошил волосы и в недоумении смотрел на Мороза. Потом на меня.
— О-о, — выдал он и…
Да он еще слабо выразился!
Ель-метель! Сижу на кровати в одной рубашке, к тому же спущенной с одного плеча. И дверь открыл ректор. Сложить два плюс два и вуаля!
Ну, все. Буду отчисляться. Лис конечно никому не расскажет, а вот в Авдотье Петровне я не уверена.
— Васильев, почему не спите? — Мороз хотел быть суровым, но его выдала легкая полуулыбка.
Дайте мне сгореть со стыда!
— Вообще-то, — Лис без смущения протиснулся в комнату, — я за Варю переживаю. Ну, ты как? Брачная ночь отменяется, да? — он плюхнулся на кровать, демонстративно повернувшись спиной к Морозу.
Авдотья Петровна ахнула.
Мороз заломил бровь в немом вопросе, и я отчего-то сразу поняла — он еще к этому вернется.
— Чай? — он повернулся к тете Авдотье. Та кивнула и ушла.
То есть оставлять меня наедине с Лисом ректор не собирается?
Всевышний, за что мне это? Зачем я вообще сама к нему полезла? Тяга ко всему неизведанному меня точно погубит.
— Я… уже лучше, — стараясь больше не смотреть на Мороза, переключила внимание на друга. — Надеюсь, мне разрешат вернуться в комнату.
— Так у нас еще не все потеряно? — хохотнул Лис.
Все же взглянула на ректора. Казалось, удивляться уже некуда. Но он смог. Крайне гармоничные с его внешностью эмоции.
— Мороз Морозович, а вы еще здесь? — Васильеву даже Станиславский бы поверил.
Лично мне захотелось зарыться в одеяло и не вылезать, пока все не уйдут. А все не уйдут. Один точно останется. И я хочу, чтобы это был не ректор.
Дальше я поняла, что просто закопаться в одеяло не поможет. Лучше сразу под землю. Потому что Мороз встал у кровати за спиной, и подтянул им же спущенный край рубашки.
Ель-метель лесная шишка… Я так никогда в жизни не краснела. Особенно под пристальным взглядом Лиса. Он посмотрел на Мороза, а я, к счастью, его не видела. Только ощутила прохладные пальцы на плечах, которые переместились вперед и начали застегивать пуговицы.