— Костя, ты где? Мы подошли.
К нам выходит парень постарше нас.
— Здорово, Паха, — их ладони встречаются в небрежном рукопожатии.
Мне неприятен этот Костя. Какой-то разболтанный… И смех такой… нездоровый. Бивис какой-то.
— Чо за принцесса?
— Подружка, — искоса стреляет в меня взглядом Воронин, облизывая нижнюю губу.
— Не болтливая твоя подружка?
Насупившись, смотрю в глаза этому Косте.
— Ладно, пойдемте.
Внутрь идти очень не хочется. Но я же сама напросилась. И как-то нелепо сейчас будет давать заднюю.
— Не бойся, — уловив мои сомнения, давит на спину Воронин. — Тебя никто не тронет. Ты же моя… подружка.
Черт!
Молча захожу в бокс. Там еще один парень. Сидит, съехав в кресле в расслабленную позу. А вот и Батхед к Бивесу! На столе кальян, какие-то жестяные банки. На выходе, уперев руки в косяк стоит Костя.
От адреналина мое сердцебиение ускоряется. Это плохое место. И люди плохие.
— Ну, показывайте, что там у вас? — пренебрежительно протягивает Батхед руку.
Достаю часы. Подходить к этому… не хочется. Я протягиваю их Паше.
Тот сначала рассматривает сам. Потом отдает этому.
— Две сотки… — взвешивает в руке их Батхед, словно покупает на вес.
Две сотки? Чего?
Бросаю на Пашу тревожный взгляд, пытаясь понять.
Паша высокомерно смеется.
— Ты бредишь? Внимательнее посмотри. Тем более, они не ворованные.
— Чьи?
— Отца, — поясняю я. — Он уже много лет живет в другой стране. И возвращаться не планирует. Они ему не нужны.
— Четыре сотки. Больше не дам.
— Шесть косарей они стоят, — разворачивает Воронин к нему экран своего телефона с изображением таких же часов. — За штукарь я их сам у нее сейчас заберу.
Демонстративно вытаскивает несколько купюр евро и держит, зажав между пальцами. Батхед недовольно морщится.
— Штука триста. Больше нет.
— Окей. Давай бабки.
Ого! Я не рассчитывала на столько.
Он считает деньги мелкими купюрами.
— А больше у отца ничего ненужного нет?
— Не знаю. Что, например?
— Запонки на рубашках посмотри. Если бренд или золото — неси.
Конечно же, деньги очень нужны. Но эти товарищи так отталкивают, что не знаю, решусь ли я еще на один визит. Запонки дома есть, и зажим на галстук. У отца в шкафу. Комната закрыта. Ключа у мамы нет. Но я спокойно туда могу залезть через форточку. Уже несколько раз делала это.
Класс, Царева. Столько лет учиться на… форточницу!
Ну, а что делать?.. Может, мне этих денег хватит, пока работу найду?
— Тысяча баксов — это сколько? — шепчу я Паше.
Я даже примерно не знаю курс.
— Тысяча баксов — это тысяча баксов… — улыбается тот.
Мой телефон звонит. Мама! От ужаса волосы становятся дыбом. На улице играет музыка, здесь — мужские голоса.