Они незаметно ушли из зала, немногие заметили их уход, но тоскливый взгляд им вслед франкского посла Владимир заметил. Он не понимал, отчего его так сильно вывело из состояния равновесия внимание молодого посла к Екатерине, она никогда не давала ему повода усомниться в ней, в ее порядочности. Даже обычное женское кокетство — это было не про нее, слишком цельная была у нее натура, слишком прямая и честная. Однако же в их спальне к нему вдруг пришло чувство, словно его внезапно и незаслуженно оскорбили. Он раздевал жену нетерпеливыми руками, даже не позволив ей принять ванну, уложил в постель. Его ласки были жесткими, словно он утверждал свою власть над Катей, над ее телом и ее душой. Каждым своим движением он будто говорил — она моя! Жена не протестовала, она не только терпеливо сносила болезненность его прикосновений, не просто была покорной ему, но и сама отвечала ласковыми поцелуями, нежными прикосновениями своих рук. И его ревнивая страсть, вспыхнувшая этой ночью, завершилась такой мощной разрядкой, таким ослепительным наслаждением, пронзающим тело, какого он не мог припомнить из своей бурной прошлой жизни.
Позже, почти задыхаясь от охватившего чувства, он прижимал к себе свою драгоценную женщину и горячо и несвязно шептал:
— Катя, Катенька! Любимая моя, родная! Единственная! Прости дурака, прости!
Екатерина молчала, лишь ласково поглаживала его плечи и спину и почему-то улыбалась.
Через два дня секретарь доложил Годунову о прибытии посла Франкии собственной персоной. Их встреча была запланирована и Император спокойно ожидал де Вижена в своем кабинете минут пятнадцать, потом вышел в приемную и с удивлением спросил секретаря:
— Так где же наш франкийский гость?
Секретарь удивленно посмотрел по сторонам и с сомнением в голосе ответил:
— Я его к вам направил, Ваше Величество. Не представляю, почему он не зашел в кабинет и куда отправился.
Годунов, постояв мгновение, вышел из приемной и, оглядевшись, направился в один из коридоров. Он прошел несколько шагов, как вдруг из ближайшей комнаты до него донеслись обрывки отдельных фраз и ясно послышался голос жены.
— Ничего не могу понять, это ни на что, знакомое мне, не похоже. Повторите еще раз, де Вижен.
— Прекраснейшая, госпожа моего сердца, будьте моей, умоляю вас! — заладил со странными интонациями в голосе красавец — франк.
Император, рванув на себя дверь, ворвался в комнату. В центре небольшой гостиной стоял посол де Вижен, сонно глядя на Императрицу, с любопытством наблюдающую за ним. В глубоком кресле сидел и смотрел на них с задумчивым видом Глава Тайной канцелярии Кирилл Державин. При появлении Государя Екатерина удивленно взглянула на него, Державин вскочил и наклонил голову.