— Мы ищем Доротею, — сказал Кеннет. — Вы не знаете…
— Ты муж, что ли? — перебила Грета. — Рожей вроде на лорда не похож.. Они с такими шрамами не ходят.
— Я друг её брата, — соврал глава клана, мазнув большим пальцем по белёсому росчерку на щеке. Брата где взял? В отчёте разведчиков о нём прочитал? — Хочу навестить…
— А девица с тобой?
— Жена моя.
Я слегка поклонилась, кожей чувствуя колючий взгляд сотрудницы приюта. Одеты мы действительно не так, как принято у тёмной знати. И муж, значит, у Доротеи был. Но тогда у меня совсем ничего не складывалось. Как можно было, рискнув всем, отвести жену к магу-экспериментатору, дождаться рождения ребёнка, а потом бросить её?
— Пойдём, — позвала Грета. — брат здесь. Навестишь сразу всю семью.
Я всё ещё настороженно оглядывалась в поисках засады Паучихи. Кеннет накрутил меня своей речью об опасных покровителях королевы преступного мира, и теперь в каждой кривой тени чудился силуэт бандита с ножом. Но в комнате, где лежала Доротея, теней не было. Или я их не заметила, потому что внимание привлекла бледная женщина. Её тело напоминало обтянутый кожей скелет. Остекленевшие глаза смотрели в потолок, а губы были слегка приоткрыты. Она не спала, но и не бодрствовала. Словно застыла навеки в состоянии тягостного раздумья.
— Дант, друг мой, — сдержанно поприветствовал Кеннет, и со стула рядом с кроватью поднялся парень чуть старше Бесо. На руках он держал младенца.
— Давно не виделись, — узнавание “друга” давалось ему с трудом.
— Ещё бы. Два года, — продолжал рассказывать муж. — Я сначала к Марку заглянул, а потом к тебе поехал.
Должно быть, имя прозвучало паролем. Парень выдохнул и сел обратно, качая на руках сонного ребёнка.
— Я вас оставлю тогда, — проворчала Грета. — Дел по горло.
— Конечно, матушка, — Дант улыбнулся ей вслед, дождался, пока закроется дверь, постоял молча ещё пару минут и только тогда сказал Кеннету: — Марк обещал, что вы заплатите за рассказ о Доротее.
— Конечно, — муж снял с пояса кошелёк и отдал его брату несчастной женщины.
Я проследила за тем, как парень спрятал золото под подушку, и снова посмотрела на ту, ради кого мы ехали в трущобы.
— Нас заверили, что она в порядке, — с трудом заставила себя произнести. Перед глазами стоял образ лежащего на простынях почти мёртвого Кеннета. Если это — цена свободы от клятвы, то мы немедленно уйдём и никогда не вернёмся даже к разговору о Ловце душ. — Ваша сестра может говорить? Такое состояние у неё навсегда? Боги, да что с ней вообще?
— Разум повредился. Так сказал лекарь, — Дант стал сильнее качать захныкавшего ребёнка. — Спрашивайте тише, пожалуйста, а то разбудите. Доротея теперь всегда молчит. Не слышит, ничего не видит и ходит, только если ей помогать. Ногу волочит. Да, это никак не вылечить. Всё, что я могу — держать её здесь и навещать иногда. Племянник спит рядом в колыбельке. Матушка Грета прикладывает его к груди Доротеи. Она чувствует. Вся будто озаряется изнутри.