Выехав из Ставки на автомобиле прямо в Восточную Пруссию, я принужден был оставить его в Ковно, так как загромождение шоссейных дорог не позволяло быстрой езды, и отправился далее с этапным поездом в Инстербург, где находился генерал Ренненкампф. Приехав туда, я отправился с вокзала в гостиницу, где расположился генерал Ренненкампф со своей свитой.
Там я застал такую картину: на застекленной веранде, сообщающейся широкими дверями с ресторанным залом, сидело за длинным обеденным столом человек 20 офицеров, а во главе стола сидел у самых дверей, ведущих в ресторанный зал, сам генерал Ренненкампф.
Посадив меня рядом с собой и поверхностно расспросив о цели моего приезда, генерал Ренненкампф громогласно продолжал с сидевшими за столом разговоры на разные оперативные темы.
Осмотревшись, я был прежде всего удивлен тем, что почти все, сидевшие за столом, были совсем молодые офицеры, по-видимому, адъютанты и ординарцы командующего армией; штаб-офицеров Генерального Штаба было среди них всего два.
К столу во время обеда часто подходил хозяйничавший у стойки ресторана буфетчик, с которым сидевшие за столом говорили по-немецки, заказывая ему кушанья и пиво.
Этот буфетчик был немец, едва ли, судя по его интеллигентному лицу и выправке, не переодетый немецкий офицер.
Его по непростительному недомыслию оставили на своей должности квартирьеры штаба при отводе гостиницы под помещение для командующего армией.
Стоя за своей стойкой в ресторанном зале, он, конечно, хорошо слышал легкомысленно ведшиеся за столом командующего армией разговоры на оперативные темы и, как впоследствии обнаружилось, сообщал ночью их содержание в Кенигсберг по телефону, спрятанному под стойкой буфета.
По окончании обеда командующий армией направил меня в оперативное отделение своего штаба, тут же в гостинице. Там я застал двух офицеров Генерального Штаба и из разговора с ними уяснил себе причину удививших меня ненормальных явлений в жизни штаба.
Оказалось, что начальник штаба «рассорился» с командующим армией и остался в Сталупёнене вместе с некоторыми старшими чинами штаба, а в Инстербурге при генерале Ренненкампфе остались два, пользовавшихся его особенными симпатиями офицера Генерального Штаба и целый полк «примазавшихся» к нему адъютантов, ординарцев и «маменькиных сынков» из влиятельных придворных кругов, которые и делали ему в этих кругах карьеру; этим отчасти объясняется то, что Ренненкампф не был немедленно сменен после разгрома его армии, в чем его вина была несомненна.
Полученные мною в оперативном отделении неопределенные сведения о положении на правом фланге армии меня не удовлетворили, и я решил на другой день утром вновь доложить об этом генералу Ренненкампфу, а затем выехать к правому флангу на берег Кудиш-Гафе, чтобы лично убедиться в том, приняты ли для его обеспечения меры.