Ангел повертел в руках стакан, потом продолжил:
— Закон любви действует, как действует закон гравитации, независимо от того, принимаем мы это или нет… это не я сказал, это Махатма Ганди. Вот потому нам нужен человек, с помощью которого понятие вселенской любви будет вложено человечеству прямо в сердце.
— Э — э-э… По-моему, про ответственность куча народа уже пыталась сообщить. Убил бабочку — получил плохого президента, и всё такое… — нахмурилась Марисабель, уловив, что ангел пытается свернуть на проторенную дорожку.
— Истина, на самом деле, проста. Многие её чувствуют инстинктивно и пытаются, как могут, выразить. Но дела идут настолько скверно, что простой человек тут уже не поможет. Нам нужен Царь царей, Князь мира, Отец вечности, мессия, наделённый неодолимой харизмой, пылкой страстью, способный обнять силой своей души весь свет! Для этой личности Он собрал всё лучшее, что только смог найти — это будет воистину божественное творение!
Марисабель поняла, что пришла горькая пора расставить все точки над «и». Она отложила в сторону половник, которым размешивала суп в кастрюле, машинально сняла с себя передник и встала перед ангелом, сверкая чёрными глазами и вибрируя от внутреннего волнения, как маленькая хрупкая стрекозка, зависшая над озёрной водой.
— Я категорически против вашей авантюры! Мессианство — опасная стезя. Какая нормальная мать пожелает своему сыну такой судьбы? Вы что, совсем людей не знаете? Вы мне тут Ганди цитировали. А чем всё для него закончилось? Он вкладывал любовь в чужие сердца, а в своё получил пулю. Все истории с мессиями заканчиваются одинаково. Вы сказали, мир изменился к лучшему. Что-то не похоже. Разве что Уголовный кодекс появился — единственная на мой взгляд причина, почему у нас в ходу больше терновые венцы, чем бичевания с распятиями. Нет уж, найдите кого-нибудь действительно сильного, мудрого, способного воспитать того, кто сумеет переломить скверную тенденцию, а я подчас бываю удивительно глупа и неловка, у меня куча недостатков. Так и передайте — я отказываюсь!
Марисабель перевела дух и приготовилась выдержать длительную осаду, но Гавриил посидел в молчании, потом решительно налил в стакан воды, выпил до дна и, опустив золотистую голову, пошёл к выходу. Дверь сама открылась перед ним.
— Мне очень жаль, — сказала ему вслед Марисабель. — Вы залетайте как-нибудь. Было очень приятно, но, честное слово, вы не того человека выбрали.
— Я сделаю всё, что в моих силах, — непонятно ответил Гавриил и, не оборачиваясь, вышел. Дверь закрылась.