Почти подошла к подъезду, медленно качу чемодан, все размышляя о полете в Испанию и встрече с Громовым. Была слабая надежда, что он найдет меня, заставит себя выслушать, наконец расскажет обо всем, развеяв сомнения и обиду.
Но он так и не появился.
Ни вечером, ни следующим утром, когда мы улетали обратно в Москву.
Стало еще обиднее и больнее, но настраивала себя на то, что надо думать о хорошем, о малыше, который наконец должен понять, что его непутевая мать дорожит им и любит.
Постоянно накатывали ненужные слезы, резкие перепады настроения. Я то люто ненавидела их обоих, то безумно любила и готова простить, лишь бы эти двое мужчин были рядом. Но все всплески списала на буйство гормонов и прощать никого не собираюсь. Пусть идут ко всем чертям, откуда они и взялись.
Машка больше не лезла с расспросами. Я так красиво заехала Громову по лицу, что она поверила в его домогательства, мне даже показалось, что ей было его жалко.
На родной земле легче не стало, но наконец выглянуло солнце и в столицу пришло настоящее бабье лето. Долго ждала такси, потом оно также долго ехало по пробкам. Въезд во двор перекрыла мусоровоз, пришлось идти до подъезда пешком.
— Привет, Кристина, — прямо на тротуаре возник мужчина.
— Привет, Андрей.
— Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо.
— И с распущенными волосами, а не в форменной пилотке, еще сексуальнее.
— Слишком много комплиментов за один раз, Андрей, не переигрывай.
Мужчина улыбается, мы стоим очень близко, высокий, широкоплечий, он щурит глаза от яркого солнца. Черные джинсы, стильная кожанка, в руках ключи от машины и пакет из супермаркета. Темные волосы, трехдневная щетина, нос с легкой горбинкой, на верхней губе справа тонкий шрам, и пронзительные темно-синие глаза.
Мой новый сосед.
Точнее, это я его новая соседка.
Мы познакомились, когда я въезжала три месяца назад в эту квартиру и тащила коробку с моим любимым сервизом. Он мог уже валяться на помойке, но, выпав из рук, был пойман этим мужчиной.
— Из меня плохой актер, чтоб вообще играть. Все слова — чистая правда, могу повторять их постоянно.
Рассматриваю его еще внимательнее, вот он хмурит брови, между них появляется глубокая морщина, как у Громова.
Черт.
Чертов бог грома, чтоб его, засел в моей голове и мешает нормально думать и жить.
— Ты всегда прекрасно выглядишь, особенно в тех лосинах и мужской футболке. Это самое эротичное, что я видел последнее время.