– И ты сказал им?
Рейнардо поджал губы, шумно втянул носом воздух.
– Пока нет. Но не думаю, что меня хватит надолго.
Стоял и совершенно спокойно смотрел на нее. Хена поняла, что у нее у самой дрожат руки и ноет сердце. Так нельзя…
– Они не могут так с тобой. Ты же принц… они… – поняла, что ком подступает к горлу. – Наро, но… – и слов нет. Вздохнула. – Подожди, у меня мазь есть хорошая, я сейчас намажу.
– От дяди Эстебано? – сказал он, криво ухмыльнулся.
Хену аж передернуло. Так они знали, что это будет. И все равно послали его. Рейнардо знал. Хена выругалась, грязно и витиевато. Но сделать больше ничего не могла.
Нашла заживляющую мазь в своих вещах, намазала ожоги. Рейнардо только тихо шипел сквозь зубы, не сопротивлялся.
Надо что-то делать. Срочно. Так ведь нельзя… Тянуть нельзя.
И даже сейчас, наверно, нельзя рассказать про записку, вдруг кто-то подслушивает их. Слишком опасно. Возможно, эта записка и тот парень на конюшне – их единственный шанс. Нужно найти повод поскорее встретиться с ним снова. Такой, чтоб не выдать…
– А мы не можем покататься верхом снова? Только вдвоем? – осторожно сказала она. – Мне как-то не по себе сидеть тут в четырех стенах.
Рейнардо склонил голову на бок, глядя на нее. Он поймет? Нет? Не важно. Им стоит прогуляться вдвоем, чтобы поговорить без лишних ушей за стенами.
– Возможно, нас отпустят с охраной, – сказал он. – Я завтра поговорю.
Скорей бы.
Возможно, времени у них совсем нет.
– Ты пришла?
Парень широко ухмылялся, глядя на нее.
– Нужно почистить лошадь для Рейнардо, – сказала Хена.
– Конечно, нужно, – согласился парень. – Пойдем, я все покажу.
Махнул ей рукой. И каждый из них говорит на своем языке.
Привел, протянул ей щетки и скребки, показал, где седло для принца. Хена начала чистить, поглядывая на него.
– Тебе не одиноко здесь? Так далеко от дома… – спросил парень, стоя рядом, небрежно прислонившись плечом к столбу. – Их высочества, наверняка, заняты своими делами. А ты?
– Я плохо понимаю кетхарский, – пожала плечами Хена, она еще не решила, можно ли этому человеку доверять.
Парень усмехнулся, какое-то время стоял, наблюдая за ее работой. Потом шагнул ближе.
– Ты скучаешь одна? – повторил он.
– Что? – Хена глянула через плечо. Парень разглядывал ее очень внимательно, и очень спокойно, по-деловому.
– Скучаешь, детка? – на ломаном тартахенском повторил он, акцент дикий.
– Еще чего, – фыркнула она.
Он шагнул к ней, почти касаясь грудью ее спины, склонившись к ее уху.
– Не дергайся, я отдам тебе нож. На нас смотрят, – по-тартахенски, уже без намека на акцент, чисто и легко.