— Тш-ш-ш! Спалят нас так, Лись! — пробормотал, победив-таки один из ее чертовых говнодавов и избавив и от него, и от пут одежды.
Раскрыл ее для себя, отстранился, нажираясь визуально видом этой розовой мокрой плоти, тащась от этого промедления, предвкушения насыщения. Сука, я хочу жить в ней! В ее голове, в ее душе и да, вот здесь, в этом мокром, обжигающем пряно-соленом и дико сладком местечке тоже, какой бы дикой пошлостью это ни звучало.
— Ну, Каверин, же! — требовательно рыкнула мелкая, взбрыкнув бедрами и глянув на меня голодно и пьяно одновременно. Щеки пылают, глаза одурманенные, губа закушена. Моя дерзкая, все еще почти невинная Лисица, что получала удовольствие только от меня, и так я все желаю и оставить. Надо, чтобы и она этого же желала так же сильно.
Я лизнул ее с оттягом, проникая в нее кратко, но глубоко языком и тут же лишая этого, и щелкнул кончиком по напряженной сверкающей жемчужине клитора. Запустил волну дрожи по ее телу, выбив новый стон, и тут же оборвал это.
— Это ты хочешь прекратить, Лись? — прошептал, только дразняще обдувая ее промежность дыханием.
— Что? — вскинула она голову, глядя непонимающе и даже чуть обиженно.
Я поцеловал снова, теперь как в губы, лаская уже в полную силу, облизывая и ловя новую волну ее ерзаний и дрожи. И опять остановился.
— Отказаться ты от этого хочешь, мелкая? М? — спросил, смакуя вкус.
— Ты, бл*дь, издеваешь…о-о-ох…с-с-с-ся? — она бы и хотела, наверное, прозвучать грозно, но очередной поцелуй испортил весь эффект.
— Нет. Я разговариваю, как и собирался. Предметно и по пунктам. Ты хочешь не чувствовать вот этого больше?
По вспыхнувшему гневом лицу Лисицы я понял, что выбрал неверную тактику за мгновение до того, как она рванулась из-под меня, зашипев:
— Да я тебя сейчас… — Но я был готов и вцепился намертво в ее бедра, разводя их еще шире и буквально ныряя в ее влагу и жар лицом.
Вылизывал, заласкивал, давя сначала сопротивление, не слушая ругательств, а потом просто глотал-пил-впитывал ее реакцию, удерживая на месте, пока Лиску мою гнуло и трясло от каждого моего движения. Она взивалась дугой над матрасом, упиралась пятками мне в плечи, норовя ускользнуть. То загребала покрывало под собой до побеления пальцев, то начинала лупить ладонями, а то загоняла ногти в кожу моей головы. Протяжные стоны стали рваными всхлипами, голова металась, пока она не взлетела, каменея всем телом, прежде чем рассыпаться, излиться на меня жидким огнем. Самого швыряло и раскачивало, на волнах ее стонов и дрожи. Сожрал ее оргазм, став еще голоднее, чем был. Не остановился ни на секунду, забив на ее “немогунемогунемогубольше” невнятные причитания, и, скалясь про себя обезумевшей зверюгой, повел на новый круг. Теперь вместе, Лись!