— Бля, уделал обоих, — сипло пробормотал Антон, разжимая свои пальцы, и позволяя разжать их и мне.
Горячая скользкая сперма залила наши руки, и даже кое-что попало на футболки обоих. Охренеть, вот это он стрелок с фонтанирующим эффектом… Я, конечно, раньше ничего такого не видала, сравнивать не с чем, но мне кажется, было мощно. Всегда так, или мой мажор уникум какой?
Так и стояла, пялясь на свою мокрую руку, пока Каверин нашарил на полках нечто вроде ветоши и обтер меня, потом себя и только после этого убрал в штаны не до конца опавший член, на который, как сами собой, все косили мои глаза бесстыжие, и застегнулся. И это… не великоват ли орган? В смысле… если он должен по законам природы и жанра помещаться запросто в женщине, то не многовато ли будет? Или в том и прикол? Поэтому маманя мне и говорила, что в сексе приятности не много, скорее уж наоборот. Мне ведь сейчас было не просто приятно… Это вообще слов не подобрать, и вовсе язык проглотить можно было. Но это же был не секс, и в этом все и дело? Когда до настоящего дойдет расклад совсем другой будет? И минуточку… Как, бля, до этого-то дошло?! В какой момент я бдительность потеряла? Почему меня не подорвало от бешенства, как только он руками везде мне полез?
“Сначала он тебя через трусишки трогал, поняла, Лидка?”— зазвучал в голове материнский голос.
“Мам, я не…”
“Заткнись и слушай! И только попробуй напортачить! Так и говори: трогал через трусы, гладил между ног, велел молчать, или маме будет плохо. Ты молчала и терпела. Потом стал пальцы внутрь совать и заставлял его трогать. Говори, что ты плакала и просила не делать, а он угрожал, что меня убьет. Описывай все конкретно и четко. В деталях, но чтобы со страхом. Мол, противно было, мокрая горячая палка какая-то на ощупь, а потом по руке текла гадость”.
Меня мигом затошнило, желудок кувыркнулся, точно как тогда, когда она описывала, пиво наружу попросилось. Это что ж… я сейчас именно то, что мать описывала, и делала? То, что она меня заставляла ментам рассказывать, превозмогая страх и отвращение к себе и тому, что мы творили?
Почему тогда, пока это все происходило, у меня и тени воспоминания и омерзения того прежнего не мелькнуло, а только сейчас накрыло?
— Эй, Лиска, ты в порядке? — обнял меня сзади Антон и прижался губами к и так уже порядком истерзанному его ртом месту на шее. — Ноги держат нормально? Это было охеренно, мелкая. Серьезно. Еще только игрушки детские, а кайфанул я…
— Да, нормально было, — пробурчала я, высвобождаясь из его захвата. — Руки только помыть неплохо бы. Мало ли кто тут до нас прятался и той же ветошью вытирался.