Появилась у меня крамольная мыслишка спросить его, а как было с Роксаной, если у него были к ней чувства. Но стало дико стыдно, что даже подумала о таком. И немного припекло еще внутри. Ревность это, я уже понимаю. Блин, сколько этих самых чертовых чувств разом и все во мне одной! Как бы не порваться.
— То есть, по-твоему, получается, моя реакция на минет — это хорошо, и ничего в этом неправильно нет? — решила я подытожить и прекратить себе голову ломать.
— Лись, твоя реакция на меня — вот что хорошо, и это охренеть как правильно, — он перемежал слова касаниями губ к моему виску и скуле. — Самая правильная штука, что со мной за жизнь случалась и еще будет случаться, надеюсь. А теперь поведай-ка ты мне, кто тебе всякую хрень в голову вложил, раз тебя второй раз уже подорвало так? И сколько там еще чего такого, на чем я имею шансы опять подорваться.
Мое сердце замолотило вдруг, а во рту высохло. Рвануть с места, бежать — вот моя извечная первая реакция. Но потом… А я могла бы ему рассказать? Всю гадкую правду до самого гнилого донца? Ему первому за эти годы. Разве это правильно, что после того, как он мне жизнь спас и дал столько всего нового и хорошего, я отплачу ему водопадом дерьма из моего нутра? И что потом? Всему конец, и станет смотреть на меня, как на мерзкую жабу или, скорее уж, подлую змею. Хотя… Эй, Ржавчина, а ты что, внезапно позволила себе подумать о каком-то продолжении? Сдурела? С самого же начала все знала четко и без липко-розовых иллюзий. У него невеста из богатого и влиятельного семейства, а ты… даже не долбаная Золушка, мать ее. Эта дура трудолюбивая была хотя бы хорошей. Чистой. А я — изгвазданная в дерьме до самой души тварь, что обрекала людей на страдания и смерть. Хочет знать он все обо мне? Ну ладно, пусть знает. Все равно тут уже считанные часы остались. Оно так и к лучшему.
— Пусти, — высвободилась я из его рук и пересела на кровать. Отодвинулась еще подальше, сглотнула, справляясь с тихой паникой, и начала:
— Я тебе соврала про то, что у меня не было семьи. Была. Мать. И мы с ней и ее подельниками обманывали, грабили и убивали людей. Мужчин.
Я думал, что готов к любому дерьму, что может оказаться в прошлом Лиски. Считал, что виртуозно поставил защитный блок, готовясь как к удару в драке. Что меня не перешибешь ничем и я останусь собранным и готовым к самому главному: что бы там с ней кто ни сделал или чего бы ни навнушал, я с этим справлюсь и смогу найти слова, чтобы свести на нет весь причиненный вред. Но вот услышав ее первые слова, только и мог, что сидеть и таращиться, тупо моргая, как если бы словил хорошим таким камнем по черепушке.