— Ну, собственно, это было ваше право, хотя, новость очень и очень интересная… — он, прищурившись, смотрел на меня, словно хотел разрезать и посмотреть, что у меня находится внутри. — А как именно вы смогли это сделать? Физически на Макара в первоначальной форме воздействовать нельзя, а дар тоже никакого ущерба, в теории, принести не сможет. Очень интересно… — он нахмурился и начал погружаться в свои мысли.
— Ну все, — я отшвырнул в сторону уже не нужный автомат, вытащил складной нож и стал приближаться к Алдышеву, который покосился на нож, моментально выныривая из своих научных облаков и добавил.
— А зачем вам этот ножик, Виталий Владимирович? — в ответ я сделал еще один шаг в его сторону. — Нет, это не размножение, — поняв, что я настроен вполне решительно, Алдышев решил больше не испытывать судьбу и принялся бодро отвечать. — Я предполагал, что при определенных условиях, в подходящей среде и при достаточном питании Ма… зелень, — быстро поправился Евгений, заметив мой бешенный взгляд. — Так вот, зелень может приобрести способности влиять на пространство, попросту говоря — телепортироваться. Но при попытке соединения двух точек в пространстве, остается балласт — несколько автономных частей тела, которые способны воссоздать материнское, в случае какого-нибудь форс-мажора.
— То есть ты был в курсе, что оно, прилично перекусив, может телепортироваться, так какого хрена, ты окружил здание куполом, если в итоге, он эту хрень не смог бы сдержать? — я сделал еще один шаг к нему, и говорил улыбаясь, и так приторно сладко, что у самого скулы свело.
— Но это была только теория, тем более…
— Тем более, ты искусственно создал ему шведский стол, чтобы никакого упоминания не осталось о твоих родичах, я правильно понимаю?
— Нет, — насупился он, все еще поглаживая мешок. Мне показалось или оттуда раздались звуки, похожие на кошачье мурлыканье?
— Сколько может быть балластных кусков? — я остановился, но нож пока не убирал.
— Три, максимум четыре, — Алдышев задумался, а затем кивнул. — Да, Игнат говорил, что закладывает некоторые ограничения на самовосстановление.
— Так, хорошо, — я потер лоб. — Значит, тот, которого ты поймал — последний. Получается, что это Игнат изобрел зелень?
— Ну, не совсем, — Алдышев продолжал поглаживать мешок и посматривать на нож. — Мы все там поучаствовали, и ваш отец, может быть даже больше, потому что в существе был довольно сложный код, а из программистов у нас был только Володя, возможно, именно это и позволило вам его уничтожить, наверное, что-то связано с генетическим кодом. Как любопытно. — Он замолчал, но после моего выразительного покашливания, Евгеша снова заговорил. — Я тоже кое-что вложил… — я кажется даже знаю, что именно. — Поймите меня правильно, Виталий Владимирович, во время нашего творения мы меньше всего задумывались о военном или околовоенном применении этого объекта, мы просто творили.