Пожимаю плечами и приподнимаю край тюремной робы, чтобы продемонстрировать ему три небольших белых пятнышка на лодыжке.
— Горго сказал, что будет тушить окурки, пока я не подпишу.
Лорд бледнеет и с хрустом стискивает челюсть. Мне кажется, я слышу, как где-то со звоном рушатся чужие хрустальные замки.
Соболезную, ваша милость. Жизнь бывает на редкость поганой вещью, если ты не красавчик-аристократ, родившийся с серебряной ложкой во рту.
— Не надейся, что я поверю без доказательств…
— Конечно нет. Я вообще не надеюсь, что вы поверите. Известно ведь, что все шлюхи — воровки и лгуньи, — вежливо отвечаю я.
Фицбрук не дурак, он вполне понимает сарказм. И злится. Я смотрю, как он вскакивает, идет к двери, сама не понимая — рада ли я его уходу.
В конце-концов, лорд пока единственный в этом мире, кто отнесся ко мне, как к человеку. Несмотря на то, что проституток он не любит и даже презирает.
Но это он меня поймал! Я здесь по милости его милости, не следует забывать об этом.
Уже когда лорд берется за ручку, меня вдруг осеняет.
— Милорд, можно одну просьбу?!
Он оборачивается.
— Да?
— Принесите мне свод законов.
Рой Фицбрук
Рой не понимал сам себя. И оттого злился.
Шлюха. Наркоманка. Воровка и почти наверняка лгунья. Подобная особа не заслуживала лишнего взгляда с его стороны. И уж точно не стоило думать о ней после того, как сдал девицу на руки ребятам Джеймса.
Но он думал. Вспоминал, пылающее возмущением лицо, прикушенную губу. Друг бурно благодарил за “помощь следствию” и даже объявил, что поимка беглянки — полностью заслуга Роя.
А девчонка смотрела так, словно мечтала вонзить кинжал в печень.
Пожалуй, лорд Фицбрук даже обрадовался, когда преступница вдруг напала с помощью магии на охрану, переведя тем самым дело Даяны Кови отчасти под юрисдикцию Роя.
Нет, он не собирался с ней сюсюкать. Если шлюх Рой просто презирал, то магов, применяющих дар против мирных граждан — ненавидел.
Но обрадовался — да. В беглянке ощущалась загадка.
Новая встреча ни демона не прояснила, только добавила вопросов.
— Врет! — категорично заявил Джеймс, когда Рой пересказал ему обвинения девицы. — На жалость давит. Все преступники такие. Поверь мне, я двенадцать лет имею дело с отбросами. Послушать их, так каждый невинная овечка. Обманули, подставили, или пришлось пойти на преступление, чтобы спасти больную маму.
— Полагаешь, это не может быть правдой?
— Рабство в наш просвещенный век? — Джеймс фыркнул. — Полно, приятель! Зачем так рисковать, когда девок, мечтающих не работать, а только раздвигать ноги и так целая очередь?!