Арина опустила руку с подсвечником, хотя и стиснула его ещё сильнее, надвинулась на Бориса.
– А теперь убирайся! Слышишь? Убирайся! Или я полицию вызову. Понял? – Она усмехнулась с неожиданным для себя самой торжествующим злорадством. – Как думаешь, они сообщат на твою работу? И что там скажут, когда обо всём узнают? А? Тебе интересно проверить? Пьянка, драка с подростком. Это нормально для сотрудника администрации? А что, если об этом узнают не только там?
Борис так ничего и не сказал, громко выдохнул, почему-то отряхнул руки, развернулся, направился к выходу.
У Арины каждая мышца гудела от напряжения, и в горле саднило. А когда раздался громкий хлопок квартирной двери, её вдруг потянуло вниз, чуть ли не до головокружения. Подсвечник едва не выскользнул из пальцев.
Она шагнула к кровати, рухнула на неё. Пальцы всё-таки разжались, и серебряный канделябр тяжело съехал с края, звонко ударился об пол.
Господи. Какой бред.
– Я пойду посмотрю, ушёл он или нет, – хрипло проговорил Макар.
Арина глянула на него.
– Только оденься.
– Ну да, – буркнул Макар в ответ.
Хотя, наверное, он бы и сам не стал рассекать по подъезду в одних боксерах.
Как же тупо и жутко! Арину передёрнуло, стоило вспомнить подробности её пробуждения. А потом вдруг стало страшно. Ладони моментально вспотели, и спина тоже. А имя даже мысленно произносить не хотелось. Хорошо, если она никогда его не увидит. Больше никогда.
Арина вытерла мокрые ладони о пижамные шорты, наклонилась, подняла с пола подсвечник и сама поднялась.
Теперь его можно поставить на место. Он не нужен. Совсем не нужен. Только как память о бабушке.
Арина подошла к окну, поставила канделябр на место – на подоконник, за занавеску, одёрнула её, расправила. А где Макар? Что слишком долго он смотрит. Как-то странно. А если не смотрит? Если там опять…
Она уже почти сорвалась с места, как входная дверь в который раз хлопнула, и спустя несколько секунд в проёме обрисовался Макар, сообщил:
– Он ушёл. Я видел. – А потом опустил глаза, добавил: – Извини. Я спал, не услышал.
– Всё! – Арина оборвала его. – Помолчи. Ты вообще ни при чём. То есть, ты, наоборот…
Он её спас. Но подобное фраза никак не выговаривалась вслух. Потому что совсем не хотелось признавать, что её действительно требовалось спасать. А если не произносить, не облекать в слова, то будто и не случилось.
– А со мной всё нормально, – убеждённо заверила Арина. – Это я просто… – Из горла вырвался нервный смешок. – Наверное, по-идиотски смотрелась с этим подсвечником.
– Да не, вполне, – возразил Макар.