Его рука закрывает мне рот, а его свободная ладонь сжимает мое горло. Он стискивает крепко, достаточно сильно, чтобы моя голова пульсировала от недостатка кислорода. Я стучу по его руке, заглядывая глубоко в его глаза. В темноте едва могу различить его острый взгляд и челюсть. Его губы кривятся в коварной ухмылке, от которой у меня одновременно слабеют колени и голова, потому что эта ухмылка действительно должна вселять в меня страх божий, и она вселяет. Но она также заставляет мои глупые женские части покалывать.
— Прекрати это гребаное дерьмо, Мэдисон. Что за херня с тобой сегодня, и отвечай мне только честно. — Он наклоняет голову, скользя взглядом вверх и вниз по моей одежде. — Помнишь ту игру, в которую мы играли в лесу? — Он разжимает свою хватку на моем горле и освобождает мой рот, слегка отступая назад. Вытащив из заднего кармана армейский нож, он раскрывает его, а затем в мгновение ока лезвие упирается мне в шею, а его рука возвращается назад, закрывая мне рот. Он проводит носом по моему носу, изучая глаза. — Мммм... — Бишоп ухмыляется, его глубокий рык вибрирует в моей груди. — Ты отвлекаешь.
— Все в порядке, — огрызаюсь я, когда он слегка разжимает мой рот. Поднимаю голову и смотрю в его глаза, а он с вызовом смотрит в мои. — Отпусти меня.
Парень снова прижимает меня к стене, нож все еще прижат к моей шее, а его колено оказывается между моих ног. Он прижимает свою ногу к моему клитору, и мои глаза закрываются, но нож, проходящий по моей ключице, вызывает электрические токи, которые заставляют чувства работать сверхурочно. Я в полной жопе с Бишопом. Как мы можем так притягиваться друг к другу — невольно, но в то же время ненавидеть друг друга? Я открываю глаза, когда он разрезает середину моего топа без бретелек, мои соски болят, когда прохладный ночной воздух облизывает их, разжигая пламя. Сосредоточься, Мэдисон. Сосредоточься.
— Хватит, бл*дь, врать мне, Мэдисон! — кричит Бишоп, все больше приближаясь к моему лицу. Поднимая руки и располагая их по обе стороны от моей головы, он заключает меня в клетку. — Почему. Черт возьми. Неужели мой сегодняшний вопрос о твоем прошлом что-то в тебе вызвал? А? — спрашивает он, вжимаясь своей толщиной в мой живот.
Борись с этим.
— Нет.
— Скажи мне правду, Мэдисон.
Ложь.
— Это ничего не вызвало.
Бишоп снова опускает нож и проводит тупой стороной по моему соску. Я втягиваю воздух и задерживаю дыхание. Секунда. Две секунды. Три секунды. Воля моего тела к дыханию побеждает, и я выдыхаю, когда лезвие опускается к моим джинсам. Он разрезает пояс на моих чулках, и они распускаются, свисая через верх джинсов.