Задыхаясь, я смотрю вниз на тело Мэдисон. Ее крошечная фигурка неподвижна и безмолвно. Что я наделал?
Я сделал это.
Ее не должно было быть здесь.
Схватив мобильное устройство, которое Мэдисон дала мне, я набираю 911. Я не совсем невежа, это часть моей работы как гражданского лица — знать номер службы спасения. Сейчас меня не волнуют Короли. Ей нужна медицинская помощь, а я не знаю, к кому они прибегнут. Я никому не доверяю.
— Не доверяй никому. Не доверяй никому.
— Девять-один-один, что у вас случилось?
— Никому не доверяю.
— Сэр?
Я крепко сжимаю телефон, прижимая его к уху. Сжимаю кулак, металлический привкус крови ударяет по моим вкусовым рецепторам, и я отшатываюсь. Я делал плохие вещи. Очень плохие вещи в своей жизни. Невыразимые вещи. Но это все, что я знаю. Я купался в крови невинных и пил из их душ, не дрогнув. Но это Мэдисон. Моя сестра. Мой близнец. Я забочусь о ней.
— Она тебе безразлична, — смеется голос. — Тебе не все равно, потому что ты хочешь ее убить. Представь, каково это — разрезать эту нежную кожу.
— Заткнись! — кричу я, захлопывая глаза.
— Сэр?
— Мне нужна помощь, — говорю я, хотя мой английский не очень хорош. — Моей сестре. Она ранена.
— Хорошо, где вы?
Я осматриваюсь.
— Я на поляне на шоссе 50.
— Хорошо, сэр, машина уже едет. Скажите мне, что с вашей сестрой.
Я смотрю на нее и замираю. Ее кожа бледная, кровь все еще сочится.
— Она очень сильно ранена.
— Хорошо, я понимаю, но она дышит? Как она ранена?
— Она... — Наклоняюсь и прижимаю два пальца к ее шее. Слабый пульс бьется о подушечки моих пальцев. Далекий, но есть — еле-еле. — Ее пульс медленный... очень медленный.
— Прикончи ее, — фыркает один из голосов.
— Tace! (прим. с лат. Молчи!) — приказываю я. Мои плечи расправляются, темное заклинание покрывает мою плоть, и я кривлю губы. Он здесь. Он здесь. — Ego sum magister vester! (прим. с лат Я твой хозяин!)
Голоса, все пять, бегут, скорчившись от страха.
— Да, да, ты наш хозяин.
Реальность втягивается обратно, и я стою там, сжимая телефон, пока парамедики работают над Мэдисон. Все происходит в замедленной съемке, и я роняю телефон, падаю на колени и хватаюсь за голову. Что случилось?
Что случилось?
Почему мне кажется, что это моя вина?
Широко раскинув руки, я извергаю из себя сокрушительный крик, и слезы льются из моих глаз. Никогда не терял контроль. Никогда. Я всегда контролирую себя. Меня ничто не трогает. Я не чувствую. Я ничего не чувствую. Но видя Мэдисон, неподвижно лежащую на земле, как будто внезапно чувствую все.
— Сэр! — Прибегает парамедик, на его руках кровь. — Что случилось?