Пока Клайд колдовал над костром и выискивал в суме припасы, Файн отправился наполнить котелок водой из ближайшего ручейка. Дайфар, собравшийся за приятелем, подзадержался на минуту-другую, показывая мальчонке куcт каривы,из подсушенных стеблей которой выходили знатные духовые трубочки, да и отправился следом. Честно признавший свое бессилие по части кулинарных экзерсисов, Тэйв вызвался добровольцем в поиске топлива для костра и исчез в лесу изящной тенью.
Кийрим сел у поваленного дерева с левого края поляны и принялся собирать выросшие на стволе грибы для похлебки.
Сунув будущую трубочку в карман, пацан присоединился к деду. Элия же с Элтоном занялись сбором съедобных, во всяком случае, признанных таковыми проводником, крупных зеленых ягод с высокого куста близ бивуака. Пахли они чем-то мятным и сладковатым, а на вкус больше всего походили на гибрид кимваров с черникой.
Отчаянный хрип, крик, звериный рев, вой,треск, плеск и звуки тяжелых ударов послышались со стороны ручья, оттуда, откуда уже пару-трoйку минут назад следовало бы вернуться
Файну с котелком.
Кинув на траву миску с ягодами, Элия и Элтон рванули к цели. Чертыхнувшись, Клайд отбросил тазик, куда строгал всякую всячину на похлебку, схватил саблю и метнулся следом.
Кийрим остался на поляне, вцепившись во внука, готового резануть следом за крашами навстречу вернoй смерти.
Как ни спешили лоулендцы, но когда оказались у ручья, первый акт разыгравшейся трагедии подходил к завершению.
То, что когда-то было Файном, бесформенной кучей валялось на мшистом берегу, окрашивая в густо-багряный цвет воду ручья. Над растерзанным, полуразорванным трупoм ревел вставший на дыбы гигантский медведь, сжимающий когтистыми лапами огромного серокожего монстра. Трехпалые конечности твари оканчивались острыми крюками-саблями, а голова, больше похожая на зубастую пятилепестковую морскую звезду, бешено вращалась во все стороны. Именно эту самую голову пытался откромсать своим серебряным клинком оскалившийся от страха и бешенства Тэйв, наседающий на убийцу сенсава сзади.
- О, вот и момент боевой ярости, - констатировала Элия, вспоминая вечерние рассуждения братa о шансах оборотня познать свою суть и одновременно ощущая переполняющие
Дайфара раж битвы и боль от потери, которую он пытался запрятать, завернувшись в ярость и звериную сущность медведя. Но человеческое горе пробивалось сквозь этот щит, неся страдания, заставляя вспоминать...
- В точку, – пробормотал Клайд и нащупал саблю, собираясь присоединиться к веселью.
- Нет, – тихо запретила принцесса, легонько касаясь руки брата.