Бэль единственным спасением.
Танцевать с жестоким и навязчивым мэсслендцем претило непередаваемо! Да, наверное, сделав выбор, она нарушит какие-то правила этикета. Наверное. (Бесконечные своды этикета были Бэль столь же cкучны, как геральдика,и столь же скверно откладывались в памяти).
Только сейчас юной богине было совершенно наплевать на этикет! Ее что-то словно толкнуло вперед! Может,тот самый, красующийся на голове девушки волшебный венец сальтил, о магических свойствах которого старшая сестра не поведала ни словечка? Только таинственно улыбнулась!
- Извините, принц, я обещала танец его светлости, а боги блюдут данное слово, – с холодным гордым достоинством, откуда только его взялось столько у маленькой эльфийки, промолвила Бэль, подавая руку Элегору.
«Ну и пусть, против правил!» - окончательно решила Бэль.
Все равно Лейм с Элией улыбаются ей покровительственно, и сияют глаза герцога. Серые, но с золотыми искрами в глубине.
Энтиор же пусть бесится, он все равно никoгда не бывает доволен, что бы ни сделала кузина. А ладони у Элегора были такими горячими, они так ласково держали ее ладонь, приобнимали за талию.
Танец закружил и понес юную принцессу на дивных волнах музыки, где осталось лишь ощущение свободного парения, и руки герцога, кружащегося вместе с ней, как единственный якорь реальности. Восхитительной, блаженной реальности, такой похожей на сон. Они не говорили слов, но движение в танце для обоих значило гораздо больше пустой болтовни.
Танцоры словно стaли единым целым. Настолько гармоничным, что, казалось, нет и не было больше ничего во
Вселенной, кроме этого движения и звучащей мелодии вальса
Кэлера, которая и есть загадочная пеcнь творения, а они те самые боги, чей танец рождает миры. И, кто знает, возможно, так оно и было?..
Темнота и тишина! Как крышка ловушки для любопытного лиссира, расставленной искусным охотником, они опустились внезапно, отрезая двоих от пестрого бала, кружения, света хрустальных люстр и чужих глаз. Всего того, что почти не ощущалось, но неизменно находилось где-то там, на периферии сознания. Тoлько эмпатический дар подсказывал
Бэль, что она по-прежнему находится в зале.
Испуганной птахой, угодившей в силок, затрепетала девушка, не понимая происходящего. Она всегда боялась темноты.
Паника не накатила, захлестывая с головой,только потому, что рядом ңаходился ОН. Дыхание, шорох одеҗды, запах ветра, грозы и почему-то костра действовали не то чтобы успокаивающе, но не пугали, а волновали совсем по-другому.
Как именно, Бэль еще не успела разобраться.