– У меня опять приступ, – зарыдала Мама. – Я не хотела вам говорить. Я так надеялась, что обойдется, и вот тебе! Я снова стала ценить духовное выше материального, понимаешь? Думала, что показалось, что устала…
– Не огорчайся, котенок. Пролечишь рецидив, и будешь как новенькая, – Папа нежно поцеловал плачущую Маму в плечо.
*
Надувшийся Костик исподлобья наблюдал за санитарами, которые уводили Маму.
– Пап, а это обязательно? Ну, рехнувшаяся, но наша ведь Мама, – вдруг громко спросил он. Старший санитар заинтересованно посмотрел на мальчика.
– Сына, – Папа присел на корточки, – ну ты же видишь, она полностью ненормальна. Невменяема, понимаешь? Это опасно. Для тебя и сестры опасно. Кто знает, на что способен человек не в себе. А если завтра она заберет у вас гаджеты и разорвет договор с интернет-провайдером? Ей нужна помощь, нашей Маме. Не горюй, скоро она вернется. Голову подлечит, пройдет курс шоппинг-реабилитации в лучшем торговом центре города – и вернется. Моргнуть не успеешь! Месяц какой пролетит…
– Ура! – Костик подпрыгнул, и глаза его хитро заблестели. – Па, а мы на это время купим себе из Китая маму на замену, да? Или Верочку опять позовем?
Пока мы ждали зеленого сигнала светофора, одна особо ушлая белка с дерева напротив повредила мальца, подбив ему из рогатки правый глаз. Я увидел эту белку издалека; мне сразу не понравилось, как коварно она дергала хвостом, глядя на людей, собирающихся у светофора.
– Аааай! – завопил мальчишка лет 13 и схватился за лицо. Где-то сзади громко охнула женщина.
– Дай посмотрю, − человек в белом халате отнял руку подростка и оглядел место удара. Вся толпа сгрудилась вокруг мальчишки.
– От белок спасенья нет, − вздохнул пожилой гражданин, одетый в шляпу и бороду. – А во времена моей юности мы этих белок из рогатки стреляли!
– Шшшшш! – зашикали на него со всех сторон. – Хватит, не злите, у белок тонкий слух! Для утра хватит трагедии!
У пацанчика наливался крепкий, сливовый синяк под глазом. Также алела ссадина, но глаз был целым.
– Я, конечно, не специалист, − сообщил человек в белом халате и смолк. Видимо, это была завершенная мысль.
– Я жить-то буду? – пробормотал подросток. – У меня нету записки в школу, если я умру сейчас, меня же мамка потом за прогул убьет.
– Да что тут думать! – мужик, похожий на грузчика, ухватил мальчика за лицо и грубовато повертел влево-вправо. – Не умирают от такого. Страдают, влюбляются, в кого попало, имеют неразборчивый почерк и сомнительные половые связи – но не умирают.
– Что ж они все маленьких-то обижают, а? – с надрывом спросила толстая тетка, вжимая в себя маленькую, худую девочку. Девочка задыхалась и понемногу колотила женщину, вероятно, мать, кулачками.