Сейчас мы уже выросли, но ведь поддержка никогда не помешает, да?
Выбираюсь из постели, натягивая пониже тоненькую трикотажную сорочку, едва прикрывающую бедра и, широко зевая, бреду к выходу, сжимая в руке старенький телефон, который приходится "донашивать" за сестрой.
Опять раздается всхлип, заставляя замирать на месте. В нем улавливаю какие-то странные, чуждые интонации. Нервные. Фальшивые. Будто с издевкой.
И снова тихо…
Липкая холодная капля пота стекла по спине. Прислушиваясь к тишине, взялась за ручку и немного приоткрыла дверь. Лунный свет проникал сквозь высокое окно, тускло освещая лестницу. Частички пыли будто светились в призрачных лучах.
Показалось.
Просто показалось.
Выдохнув, осматриваюсь по сторонам, не решаясь переступить через порог, и вздрагиваю, отчётливо услышав тихий плач. В этот раз настолько горький, что щемит в груди от жалости. Пальцы словно свело, и не было сил отпустить дверную ручку.
– Арин? – сиплый еле различимый шепот сорвался с губ.
– Я внизу! – грусть в ее голосе чувствовалась кожей.
Что она там делает? Заедает горе?
Несмело открываю дверь пошире и на деревянных негнущийся ногах иду к лестнице, не в состоянии избавится из внутренней дрожи.
Спускаюсь по ступеням, грустно поскрипывающим под моими шагами, и замираю, едва коснувшись босой ногой пола. Перевожу дыхание, нервно облизываю пересохшие от волнения губы и осторожно, на цыпочках, втянув шею в плечи, выворачиваю в коридор, ведущий на кухню.
– Арин? – снова шепчу, с трудом проглотив колючий ком в горле.
– Я здесь, – повторяет она.
Вижу в дверном проёме свет от раскрытого холодильника. Так и есть, депрессия вылилась в ночное обжорство. У нее такое бывало, особенно в период первой влюбленности. Расстроится и все, здравствуйте ночные свидания с холодильником. Эх, Арина, Арина, девочка моя ясноокая, нашла из-за чего расстраиваться! В жизни есть гораздо более печальные вещи, чем неудовлетворенная клиентка и сломанный каблук. По себе знаю. Сокрушенно качаю головой и иду к ней, утешать, отбирать тортик или что она там, на ночь глядя, точит.
Делаю несколько шагов и замираю, чувствуя, как в груди ледяные когти страха пока еще нежно, невесомо прикасаются к сердцу.
Холодильник закрылся, отчего все погрузилось во мрак.
…И открылся снова.
Несколько секунд открыт и снова закрывается. И так повторяется раз за разом.
И память тотчас воскрешает образ сестры, когда она "варила кофе", засыпая плиту сахарным песком.
Сердце ухает куда-то вниз, до самых пяток, отдавая щемящей болью во всем теле.
Пожалуйста…не надо…опять…