— Здорово играешь, — сказал Нильс и шагнул в мою сторону, его спутница тоже подошла.
— Угу, — всё, что я смог промямлить в ответ.
Я наклонился к чехлу от скрипки, который оставил на земле и, к своему ужасу, обнаружил так несколько смятых купюр и горсть монет. Пока я размышлял, что мне делать с деньгами — если высыплю, могу обидеть жертвователей, если возьму, признаю себя попрошайкой, остальная часть зрителей рассосалась. Я даже слышал, что они огорчились, что концерт окончен, и придётся идти на занятия.
— Ты замёрз? — услышал я красивый женский голос и оторвался от созерцания нежданной зарплаты.
— Всё хорошо, — произнёс я и, на этот раз, услышал, что получилось вполне внятно.
Я подхватил скрипку, чехол вместе с деньгами и припустился по парку к общежитию. Мне, конечно, хотелось остаться и поболтать с Нильсом и его девушкой, но я прекрасно понимал, что они заговорили со мной только из вежливости. Через пару фраз я бы понял, что задерживаю их, и устыдился бы своей самонадеянности.
Разве я мог быть интересен твоим друзьям?
[i] Немецкий скрипач, сочетающий в своей игре классику с джазом, роком, кантри и фольклором.
Несколько дней спустя я сидел в читальном зале гигантской университетской библиотеки, обложившись книгами до самого подбородка. До экзаменов оставалось всего ничего, а в голове у меня было слишком много свободного пространства. Я разложил перед собой книги и отксерокопированные страницы своих конспектов (после твоего розыгрыша тетради пришлось выбросить) и пытался впитать строчки за строчками, как губка для мытья посуды воду.
Однажды я прочитал в научной статье, что информация, проговоренная вслух, лучше запоминается. Я решил попробовать бубнить под нос, но уже через минуту мне сделали замечание, что я мешаю окружающим, и я вернулся к старинному тихому чтению про себя.
Моя проблема заключалась не столько в запоминании — память у меня хорошая, сколько в понимании того, что я читаю. Вместо того чтобы моя внутренняя библиотека постепенно заполнялась нужными сведениями, аккуратно раскладывая их по полочкам, в проходах между стеллажами постоянно гулял ветер с посторонними мыслями.
Заложила ли меня Лорен Джемме? Если нет, то почему я так давно не видел свою девушку?
Ждать ли от тебя нового розыгрыша или ты уже потерял ко мне всякий интерес?
Какую отмазку придумать, чтобы не ехать на зимние каникулы домой к родителям?
Как отдать тебе куртку и стоит ли это делать?
Сосредоточиться на чтении совершенно не получалось. Если я каким-то чудом ненадолго отгонял навязчивые вопросы, то начинал смотреть по сторонам и изучать других зубрящих студентов, или бесконечно проверял мобильник — вдруг Джемма написала мне сообщение. Сам я ей не писал, потому что не знал, какой информацией обо мне она располагает, да и просто не понимал, что у неё спросить. У меня было стойкое ощущение, будто я совершил ужасный поступок, обидел её, и теперь она не хочет меня даже видеть. Хотя я не мог вспомнить, что такого сделал, мне не хотелось попадаться ей на глаза. Теперь я высматривал не только тебя, чтобы вовремя скрыться за поворотом.