Нильс закатил глаза и прокачал головой.
— Себе-то, надеюсь, ничего не сломали? — а потом он посмотрел на меня. — Хоть один взрослый человек. Мог бы и последить за малышами, кстати, — он улыбнулся мне, и я понял, что получил его расположение. Самого Нильса! Осталось только тебя покорить, и я — счастлив.
— Да, Тейт, следи за нами, а то мы за себя не ручаемся, — рассмеялся Росс и скорчил мне рожу. Я не смог не улыбнуться в ответ, даже еле сдержался, чтоб захохотать в голос.
— Ну вот, у нашего строгого босса появился сообщник, — пошутила Лайк.
— Всё, хватит, — возмутился Нильс. — Возьмите уже себя в руки.
— Но у нас же лапки, — Росс изобразил позу кролика, но Нильс проигнорировал его и обратился ко мне. — Я поговорил с Бобом. Ты можешь остаться здесь, пока бар не закроется, потом Боб тебя выгонит. Часа в два. Вполне хватит времени на творчество же?
— Да, спасибо, — кивнул я, несмотря на то, что у меня и в мыслях не было оставаться здесь в одиночестве на ночь. Всё-таки завтра не выходной, да и как я попаду в общежитие после комендантского часа?
Я мысленно прикинул, что, как только ребята уйдут, засеку полчаса, ну, максимум, час, а потом вызову себе такси. Но реальность отказалось подчиняться моим планам. Ещё минут сорок мы болтали о том, о сём, совершенно позабыл, что вроде как репетируем тут. Потом ребята попрощались со мной, а Лайк даже обняла.
Первое время непривычная тишина пугала. Из бара доносились кое-какие звуки, но если специально не прислушиваться, их сложно было уловить. Когда я попробовал поиграть на синтезаторе, то понял, кроме звука нот, больше вообще ничего не слышу.
Сначала я пытался подобрать мелодию, мысленно проигрывая всё, что играли ребята на своих инструментах, но вскоре понял, что реальная тема вылетела у меня из головы. Тогда я стал наигрывать всё, что сочеталось с моим настроением: известные мелодии и то, что, как мне казалось, сочинил сам. Очень сильно не хватало ритма. Я вспомнил, что у синтезаторов же есть разные настройки, переключатели виртуальных инструментов. Но поскольку я всегда играл лишь на обыкновенном фортепиано (и иногда на рояле), то разбираться в кнопочках и движках пришлось с нуля. Зато усилия были награждены прекрасной возможностью побыть человеком-оркестром. Это было настолько увлекательно, что я напрочь забыл о времени. До момента, когда мои глаза начали закрываться сами собой, а голова шуметь от усталости, я успел создать три полноценные песни. Правда, без слов и в довольно попсовой манере, но в тот момент раскритиковать их было не кому, поэтому мне они казались чуть ли не шедеврами мировой музыки.