– Что вы думаете по поводу единой обсервации в Солитдаре? Я воспитывалась там, как вы знаете, и хочу сказать, что это невероятно ущемляет детей, находящихся в месте так называемой благотворительности правящих.
Затаила дыхание. Ответит ли она честно? Или не так: ответит ли она вообще? Женщина нахмурилась и задумалась. Молчание затягивалось, а я все ждала. Ждала и наблюдала, как в ее голове буквально вертятся мысли, а она решает важную для себя задачу.
– Знаешь, с тех пор как одарённых людей стало появляться все меньше, у нас в полисе многое изменилось. В курсе ли ты, что в Солитдаре самый низкий процент одарённых? Всего каждый сотый житель может управлять одним из даров чувств?
Я этого не знала. Подобная статистика не была нам доступна на занятиях, хотя про дары мы знали многое. Их было шесть – соответственно шести органам чувств. И бесчисленное множество их вариаций. Человек с даром осязания может управлять собой, становясь сверхчувствительным или, наоборот, невосприимчивым к боли, например. Или он может дарить это другим через прикосновения или туманность.
Особо сильные представители своего дара могут блокировать другие, полностью лишая человека своих способностей. Очевидно, подобное я наблюдала тогда, в гримерке, когда Коул вернул Тиму его внутреннее видение.
Невольно вспомнила про свой блок. Но его снятие не сделало меня одарённой. Просто вернуло мне себя в полной мере.
– Я не понимаю, как это связано с обсервацией.
Эта черта в Веледе меня раздражала. Она ещё ни разу не высказала своего мнения напрямую. Увиливала и подталкивала меня к своим мыслям, заставляла докапываться до сути и размышлять о том, что она хочет сказать.
Вот и сейчас она тяжело вздохнула, с досадой глядя на меня.
– Ситуация с обсервацией не единственная. У нас много чего объединённого в полисе. Ни в одном из пяти оставшихся нет такого. А все потому, что одарённых слишком мало и практически все они у власти.
Задумалась. Сложно. Не понимаю, что она хочет этим сказать. Узурпация власти одаренными? Главенство силы над разумом? Прикрыла глаза. Голова начинала гудеть. Ощутила под ногами знакомую вибрацию. Это яйцо начинало беспокоиться за меня.
Чемоданчик стал неотъемлемой частью меня за это время. Я не расставалась с ним ни на минуту.
– Простите, вери Феделия, я, должно быть, не совсем понимаю вас. Рискну предположить, что речь идёт о верховенстве одарённых. Только вот все равно не знаю, как это связано с обсервацией.
Она и в этот раз недовольно сверкнула глазами в мою сторону. Напряженность боролась в ней с предвкушением. Было видно, как хочется сказать все прямо, но позволить это она себе не могла.