— Обе.
— Нуууу… — я задумалась, что это изменит. В сущности, последние двадцать минут я уже кружила наугад, надеясь случайно наткнуться на подходящее место. Терять было нечего. — Окей!
— Все. — Роман взял меня за плечи и посмотрел в глаза.
Низкое солнце позднего лета пробило лучами крышу листвы и упало на его лицо, подсвечивая и так нереальные зеленые глаза колдовским золотом. Я аж вздрогнула. Чертов фейри! Я так и знала, что это его магия!
— С этого момента ты можешь ныть, — торжественно сказал он мне тоном, которым обычно посвящают в рыцари. — А я буду решать. И я решаю, что мы остановимся тут.
За его спиной открылась маленькая полянка, окруженная невысокими кустами того самого пропавшего орешника. Там можно было наломать сухих веток, а голый пятачок в центре годился для костра. Разве что сидеть придется прямо на земле, потому что бревен или пеньков поблизости не было видно.
— И ты не будешь возмущаться и жаловаться, что тебе не понравилось? — осторожно спросила я.
— Это же я выбрал, — недоуменно сказал Роман, бросая пакет с едой на землю. — Ты тут при чем?
— Господи! — сообщила я пятнистому куполу деревьев над головой, похожему на картину в стиле пуантилизма. — Почему психически здоровые мужчины существуют в таких недоступных эмпиреях?
— Именно потому, что здоровые, мы там и существуем… — Роман углядел что-то в гуще зарослей и направился туда. — И ты подтягивайся. В наши эмпиреи.
С триумфальным возгласом он нагнулся и подхватил короткое крепкое бревнышко, которое могло бы послужить нам сиденьем. И поволок его к будущему костру, наплевав даже на то, что рубашка его медленно, но верно перестает быть белоснежной.
Нежно-голубые брюки. Кипенно-белая рубашка. Все — в прошедшем времени.
Роман постепенно приближался к моему уровню чумазости, и это наполняло меня легким злорадством.
Потому что нехрен выпендриваться, я так считаю.
Но что-то было достойное уважения в том, что он подкатывал бревнышко к будущему костру, ломал об колено крупные ветки и перетаскивал ворох мелких, вообще не задумываясь о чистоте одежды. Надо — делал.
Чего-то подобного я и ждала от тех самых кавалеров, которых при параде волокла в здешнее болото. Но привычка к аккуратности в них была сильнее духа авантюризма и, едва замочив сияющие ботиночки, они начинали уговаривать меня сходить лучше в кафе или погулять по нормальным дорожкам.
Я и сама не любительница походной жизни, но это другое. Из той же серии, что наш «на слабо» обмен деньгами. Или то, как Роман выследил меня и заарканил, едва я выбралась из своей пещеры. Способность идти до конца, играть, пока не кончится колода.