— А я какого типа? — небрежно поинтересовался Роман, но я почувствовала, как натянулись жилы под горячей кожей. — Меня можно в любовный роман? Лучше эротический…
— В тебя ни одна нормальная женщина не влюбится, ты же невыносимый хам!
— Ты же влюбилась.
— Пффф, я пока нет.
— Пока…
— Ой, все!
— Что все? Неужели тебя ничуточки не взволновали деньги на счету? На машину ты повелась как самая обычная девка, аж глаза засияли, — ядовито улыбнулся Роман.
Я взвилась:
— Нет, дорогой! Мне, знаешь, еще важно, как именно ты эту машину заработал! Может, наркотиками торговал или девушек продавал в гаремы арабам. Мне такой мудак не нужен, у меня этот типаж уже закрыт!
— Ты разговариваешь со мной так, будто я твой персонаж, — прошипел он.
— Это как?
— НАГЛО!
Я заржала, не в силах удержаться:
— Ты так искренне возмущаешься, как будто реально хочешь меня убедить, что с богатыми серьезными чуваками надо разговаривать уважительно, полушепотом и в нетерпеливом ожидании их высочайших повелений!
— А ты просто чудовищная женщина и ни один миллионер тебя бы не стал терпеть и пяти минут рядом с собой!
— Ой, ну зачем такие комплименты, мы еще не настолько близко знакомы, я смущаюсь!
Мне было легко с ним болтать вот так, уже совершенно не задумываясь, что я несу. Почти со всеми людьми мне приходится сдерживаться, фильтровать и стараться обойти острые углы. С теми, кто поглупее — не употреблять слишком много сложных слов.
С теми, кто понежнее — оборачивать черный юмор в мягкую яркую тряпочку.
С кем-то не материться, с кем-то не упоминать детей или болезни.
И вся равно рано или поздно наступал момент, когда я, разыгравшись, забывалась и в ответ на очередную фразу просто кожей чувствовала резко вспыхнувшее напряжение.
Что-то не то.
Приходилось отматывать разговор назад и искать — что не то. Где задела. Где снова перешла черту и не заметила. Это нормально в обществе, я знаю. И мечтать о человеке, с которым можно было бы расслабиться, я перестала довольно давно.
Именно поэтому с Романом было еще и очень опасно.
Он иногда бесился, иногда предостерегал меня, иногда делал вид, что обижается, но я ни разу не чувствовала этого напряжения — иголки, воткнутой в коленку, когда слишком сильно смеешься и не можешь остановиться.
Я, конечно, сладко мечтала иногда о книжных персонажах. Иногда даже собственных.
И вот, когда он сам, герой моих книг, оказался рядом во плоти, оказалось, что он… лучше.
Он перебивает собой все, что я могла придумать.
Несмотря на хамство и подъебки. А, может, именно благодаря им?
Я, сама не замечая, вела пальцами по его руке, натыкалась на браслеты и снова начинала свой путь по смуглому предплечью. Словно ласкала его — хоть и неосознанно. Но меня все больше и больше волновал неровный край браслета, в который я упиралась в финале каждого движения. Их было много — этих браслетов.