— С нее все началось.
Роман тоже провел пальцами по плетеному браслету.
— Что ты попросил? И у кого?
— Тогда все работало не так. Сестра плела в больнице эти браслетики всем вокруг — от пациентов до врачей, и от уборщиц до…
Он осекся, сглотнул, пальцы, поглаживающие запястье машинальными движениями, как растирают старые раны, замерли.
— В общем, всем. И мне тоже. Я должен был отправиться в Англию, в языковой лагерь, какие-то бешеные по тем временам деньги это стоило и никто не соглашался оставить меня дома. Даже заперли и приставили человека, который везде за мной таскался, чтобы я не сбежал.
Роман убрал руку, снова потер запястье, морщась, будто оно болело.
Я тихонько ждала. И весь лес ждал. Даже костер слегка притих и не трещал так громко, и в траве не шуршали местные обитатели.
— Я не хотел от нее уезжать. Я бы ночевал у нее в палате, если бы мне разрешили. Я даже… — он глубоко вдохнул, выдохнул, зачем-то придвинул меня поближе хозяйским жестом. — Я не хотел, чтобы она умирала и сделал, в общем, одну глупость… хотел обменять свою жизнь на ее. Почти удалось откосить от лагеря, — Роман глухо хохотнул. — Правда, не так, как собирался. Мне запретили ее навещать, но Ленка сама попросила, чтобы я пришел. И надела мне этот браслет. Пообещала, что не умрет, пока я его ношу.
Я еле выдохнула. Легкие жгло огнем — забыла, что нужно дышать.
Ох…
Даже страшно спрашивать, что было с сестрой. И что с ней стало потом.
— Мне было тринадцать, понимаешь. Я думал, что я уже взрослый, но был еще совсем маленьким, совсем. Она-то просто хотела, чтобы я спокойно съездил в тот лагерь и вернулся, вот и все колдовство. А я… не смог его снять. Даже потом, когда в школе начали дразнить за девчачьи цацки.
— Она… жива? — с трудом решилась спросить я.
— Да, конечно! — он рассмеялся уже куда естественней. — Вышла замуж, живет в Штатах, терпеть не может наш Мордор, приходится самому мотаться в гости пару раз в год.
— И ты… — я начала фразу, но он прервал ее, бодро вдруг взявшись рассказывать:
— Вот красную ниточку видишь? Монах в Таиланде завязал, а я загадал, чтобы новый бизнес взлетел. И, представляешь, именно он и взлетел, и теперь хер развяжешь ведь, мало ли. А вот эту каменную фиговину с башкой медведя мне подарили скандинавские партнеры, но я ни хрена не помню, что загадал! Не мог же ничего, правда? Но мы так ужрались, когда контракт подписывали, что я проснулся через три дня в чужой гостинице с двухметровой блондинкой в постели. В башке — пустота, на счету — бабло, на руке — браслет.
— И… так и носишь? — подняла я брови.