Ее телефонные истерики ничуть не облегчали сыну существование. К тому же, счета за лекарства, сеансы массажа и реабилитационные центры, куда пытался всунуть Юрагу-старшего Артем, выходили астрономическими. С работой тоже не ладилось – он постоянно чувствовал, что им недовольны, но как быть с собственной рассеянностью и потерянным азартом – не представлял. Все настолько пошло наперекосяк, что, в конце концов, посреди одного из их дурацких разговоров с мамой за полчаса до важной презентации в его компании, Юрага просто сдался. Кое-как довел до конца мероприятие и сразу после него написал заявление по собственному.
Через две недели он прикатился в Солнечногорск, снял депозит со своего банковского счета, чтобы хватало на отцовское лечение, нашел какую-никакую работу в университете и впрягся в воз под названием «Мы поставим папу на ноги». Родительскому счастью не было предела. Впрочем, ему и самому неожиданно стало гораздо проще жить. Маме нашлось на кого положиться. У отца появился партнер для игры в шахматы и ходячая Википедия для разгадывания кроссвордов. Юрага ездил на типовую от звонка до звонка скучную работу. По вечерам фрилансил. О выходных забыл напрочь.
По истечении того первого года их семейного кошмара отец понемногу начал вставать с постели. Еще через несколько месяцев – постепенно стал выбираться во двор дома. На третьем полугодии – снова сел за руль.
А Артем обнаружил в кабинете напротив Евгению Андреевну Малич. Женю. С ее потрясающе синими глазами и ласковой улыбкой. И пропал.
Если честно, он пробовал пару раз подступиться, но большого пространства для маневра их рабочие отношения не давали. Юрага, предпочитавший следовать правилам, не представлял, как можно закрутить роман с коллегой, но все же пытался раз за разом ей угодить. Невзначай. Чтобы заметила.
Она не замечала. Смотрела прямо на него – и ни черта не замечала. И если ее взгляд зачастую казался заинтересованным, то скорее в разговорах, которые они, бывало, вели, как правило, на финансовые темы, но отнюдь не в нем самом.
И вот пожалуйста. «Милый мальчик».
Дожился, Тёмыч. Тебя баба всерьез не воспринимает. Можешь дальше легко и беззаботно кататься на велосипеде, как раз лето на носу, и погода уже со следующей недели будет вполне располагающей.
Юрага сердито закрыл кран и вернулся в зал. Чаевые он оставил здесь щедрые – не иначе в счет причиненного морального ущерба. А выйдя на улицу, глотнул вечернего морского воздуха и неспешно побрел вдоль набережной. В стороне мигал маяк, и далеко в море угадывались очертания заходившего в порт судна. Туда он бегал еще мальчишкой, смотреть корабли. Давно не был. Кажется, и занятие на завтрашний вечер после работы придумалось. Что угодно, лишь бы только не возвращаться домой.