Чудесно.
Она перевела дыхание, поправила сумку на плече и весьма целеустремленно двинулась в подъезд, продолжая тарахтеть чемоданом. Внизу, у крыльца, помог консьерж, увидевший ее через стеклянную дверь. Дальше лифт. Самый верхний этаж. Чужая квартира, которую она иногда ошибочно считала своей. Ключ. Замок. Свет в прихожей. Закаты в пентхаусе были невероятно красивы. Если поторопиться, можно еще успеть посмотреть. Хотелось взять бокал вина, усесться в плетеное кресло у края лужайки и подышать вечерним воздухом, летом всегда волшебным – наверное, тоже карамельным хотя бы немножко. И попытаться уложить в голове все, к чему пришла на сегодняшний день, потому что, ей-богу, там накопилось немало, и она не знала, что со всем этим делать.
Стефания сбросила туфли, не наклоняясь и не озадачиваясь, что портит задники. Примостила свои вещи под лестницей и сделала шаг, чтобы замереть, далее не сдвинувшись. На пороге гостиной возник Олег собственной персоной.
- Привет, - напустив на себя романтичный вид, проворковал Панкратов и приблизился к ней. – Ты долго. Где была?
О-о-о! Эту Олежкину интонацию Стефания знала очень хорошо. Слишком хорошо! «Давно нетраханный» называлась эта интонация – и тут уже не до карамели. Тут клубнику со сливками пора готовить.
- В поезде, потом в такси, - не совсем своевременно, но все же натянув на губы самую обворожительную из своих улыбок, ответила Стефания и развела руками: - А ты что тут делаешь?
- А есть варианты?
- Говорят, варианты есть всегда. Я видела малыша... спасибо. Виновный наказан?
- Я тебя походу не интересую, – Панкратов оказался, наконец, рядом со Стешей и обхватил ее за талию.
Она как-то сразу, в момент оказалась прижата к его животу, окутана его запахом и его взглядом. От этого всего вместе сделалось жарко и страшно. Она не готова была вот так, сходу, назад, в свою прежнюю жизнь. Да и не хотела никакой прежней жизни, при этом слабо представляя, как от нее избавляться. Как от рук его сейчас избавляться?
- Оч-чень интересуешь! – стараясь не отпустить улыбки с лица, сообщила Стефания. – Только прямо сейчас... мне бы в душ, Олеж. Я с дороги.
- Давай вместе… - полупредложил Олег, мать его, Станиславович.
Нет, да ну к черту! – взвилась внутренняя Стеха Адамова в этой любовнице банкира, а она сама быстро провела губами по Панкратовскому уху:
- А я стесняюсь!
- Чё? – опешил он.
- То, - Стеша скользнула ладошкой по его груди, пробравшись к пуговицам рубашки. – Не могу я, у меня месячные, Олеж.
И похлопать длинными ресницами – не зря красила в чертовом поезде, рискуя щеточкой в глаз угодить.