Ополченцам противостоят те, кого автор именует «наш несчастный неприятель». Никто никуда особенно не продвигается: противоборствующие стороны зависли на позициях, отстоящих друг от друга на сто — триста метров. В таком положении использовать артиллерию заведомо преступно, но обе стороны палят без наводки, так, куда попадёт. Разумеется, то и дело возникают те, кого писатель именует «двухсотые» (убитые) и «трёхсотые» (раненые). Батальон Прилепина, как и прочие воинские части, — своего рода «понизовая вольница», собранная из разномастных наёмников. Зарплата офицера — 16 тысяч рублей, если пища и жильё даровые, это не так уж плохо, но кто всё это финансирует и на чьи деньги автор приобретает оружие и амуницию для своего батальона, я не постигла.
Настроение в батальоне вообще и у автора лично — исключительно бодрое. Все много и охотно едят, изобильно пьют, постоянно хохочут. В крови у комбатантов явно разыгрывается гормональная буря. В одном эпизоде автор рассказывает, как ему пришла в голову идея объявить о создании некоей «Малороссии», как вирус попал в информационное поле Земли и вот — недоумевают президенты, бледнеют министры, вертятся пресс-секретари; как просто, оказывается, мутить большую политику! Автор вместе с Батей хохочет, хохочут и люди их окружения — у всех позывные: Ташкент, Трамп, Граф, Шаман, Тайсон… Хохочут, как подростки или демоны.
Что это, где мы, в каком веке? На каком пиратском бриге оказались, в какую «понизовую вольницу» с батькой-атаманом попали? Могут ли вменяемые, ответственные за жизнь двух миллионов человек мужчины так вот хохотать — дескать, удачно пошутили? Или мужчина — это то, что сформулировал Шнуров (яйца, табак, перегар и щетина), плюс возможность поиграть в самую настоящую войнушку, чтоб кровь кипела в жилах?
Такая концепция «настоящего мужчины» кажется мне отвратительной. Настоящие мужчины, разумные, спокойные и ответственные, давно бы расцепили охреневших половозрелых особей мужского пола с психологией подростков — оба враждующих стана — и развели их в разные стороны, возможно, даже заперли в сарае…
Но автор не ограничивается ландшафтом Донбасса. Он успевает вырваться на конференцию в Женеву, обняться с Кустурицей, а также посидеть в застолье у знаменитого режиссёра-царедворца. Царедворец предлагает автору организовать встречу с «императором» (так безвкусно именуется в тексте избранный президент Путин). Ничего себе шанс! Однако автор его упускает. Он что-то юлит: дескать, я должен обдумать, что сказать. В результате — профукал вероятную встречу, ничего не поведал императору. А было ли что поведать?