Фантастический элемент так деликатно и элегантно примешен к реальности, что и швов не замечаешь, доверчиво плавая по течению обстоятельного и мнимо-безыскусного повествования. Долгопят рассказывает о простых и главных вещах. Например: а что делать человеку, внезапно и остро ощутившему незначительность собственной жизни? Ведь знаменитыми, успешными, богатыми, необыкновенными и так далее выпадает быть на этом свете очень малому количеству людей. Жизнь проходит, а впереди ничего нет, кроме нищей вонючей старости и противного незнакомца (незнакомки) в зеркале. И герои «Чужой жизни» то и дело решаются на маленькие бунты, желая отыскать свою неповторимую жизнь, но обретают, ясное дело, всё примерно то же самое. Одному крошечному начальнику, который от скуки и тоски решил объявить окружающим войнушку, устроили сеанс арт-терапии («Терапия»), продемонстрировав, как он может в одно мгновение потерять всех близких. Псих сразу опомнился. Другому «бунтарю без причин» хватило невинной поездки с незнакомой женщиной («Поездка»), чтобы понять: в чужой жизни его никто не ждёт, а дома хотя бы родная жена, которая так хорошо всё понимает, что даже не спросит, куда вдруг завалилось её чучело…
Да, «мы созданы из вещества того же, что наши сны, и сном окружена вся наша маленькая жизнь» (Шекспир). И всё-таки хороший человек сумеет пройти сквозь времена и не замараться, сохранить своё человеческое достоинство и даже может умудриться быть счастливым, как жизнерадостная Верка- санитарка (рассказ «Верка»). А все наши несчастья — они ведь оттого, что один подмосковный Вася сделал для своей девушки неостывающую, вечно горячую шкатулку. Её отправили учёным в Москву, и один дурак-начальник шкатулку в научных целях разломал, а обломки уже не грели. «С тех пор мать взяла моду сваливать на московского дурака все беды. Она говорила, что если бы он не разломал шкатулку, то и Союз бы не развалился, и дядя Лёша бы не спился, и терактов бы никаких не было, и Вася не покинул бы нас так рано» («Вася»).
Конечно, намёк понятен, и что мы живём в ситуации, когда дураки разломали шкатулку, — сомнений нет. Но, сдаётся мне, и обломки той «шкатулки» греют. Как рассказы терпеливой сотрудницы отдела архивов Музея кино Елены Долгопят, хранящей явно идеалистические представления о литературе.
«Литература — сказка о реальности, придание реальности смысла и значения, прекрасного или ужасного, возвышенного, уродливого, хотя бы какого- нибудь; не смысл, тоска по смыслу» («Иллюзион»).