У Стаса отвисла челюсть от неожиданности, и, хотя Саша уже договорила, он никак не мог пошевелиться, застыв с папкой в руках.
У Прохоровой был очень мелодичный голос, мягкий, добрый, слегка шутливый. Но что она сказала? Что считает его красивым, восхищается им?! Ерунда какая-то. Он не удержался от безобидного флирта первый раз за тысячу лет, просто потому что кровь прилила к сердцу, а в итоге создал удручающую картину. Меньше всего он хотел, чтобы эта чудная девочка влюбилась в него. А в него всегда влюблялись, ему и делать-то ничего не приходилось для этого.
Тон был жестким, когда он ответил:
— Саша, никогда мне такого больше не говорите. Я не герой. Для того чтобы отмыть мою душу, ее придется несколько раз прокипятить.
Она растерялась, вся такая искренняя и воздушная, в легком летнем платье до стройных колен, с заботой во взгляде… Стас поднялся и отошел к окну, машинально осматривая местность.
— Послушайте. Когда-то я был полным отморозком — этого ваш отчим не рассказывал, конечно. Меня исключили из военной школы в Штатах за буйный характер, а потом в Англии я объелся наркотиками на выпускном. Я учился в…
— В колледже Малверн, я знаю.
— Да. Я был хорошим манипулятором, и на мое поведение смотрели сквозь пальцы, тем более что учеба мне всегда давалась легко. Я вел себя, как мудак, и жив до сих пор только потому, что у отца хватило ума вернуть меня в Россию и отдать в ФСБ. Там мне быстро мозги вставили на место. Но лучшим человеком это меня не сделало. Мне будет очень неприятно, если вы добавите мне качеств, которыми я не обладаю, вроде благородства. Да, я удержался в спецслужбе, но лишь потому, что там нужны хорошая голова и холодный расчет. Вот тут, — он постучал себя по сердцу, — пусто. Там всегда было пусто, потому что я — сволочь. Это у меня генетическое. До сих пор не могу поверить, что ваш отчим не оставил меня догнивать в тюрьме. Черт… — он сложил руки на груди, а потом сжал переносицу двумя пальцами. — Надеюсь, я вас не напугал. Конечно, если я хочу, то могу понравиться кому угодно, меня фальшивого всегда любили. Как яркий фантик… Но это все пустое. И тем не менее, вы можете мне доверять: если придется, я закрою вас собой, не задумываясь. Но не потому, что я герой, а потому что моя жизнь ничего не стоит.
Саша медленно подошла к желтому кожаному дивану, оторопевшая от его импульсивных признаний, села, потянулась за папкой с личным делом Василевского и сказала:
— Неужели вы думаете, что я настолько поверхностная? — она буквально клокотала от гнева, нахмурившись. — Я способна трезво оценить человека, и…