Настя развела руки в стороны и закружилась, крича слова, а потом обняла Саню и сказала:
— Санечка, милая моя, я так тебя люблю! Не расстраивайся, не стоят они твоих слез. Нашла, о ком плакать!
— Так я и не плачу, — возразила Саня, но стоило произнести эти слова, как в носу защипало. Если не считать переперченной рыбы, которой накормил ее Стас, то Саня не плакала с того страшного дня в доме Василиска полтора года назад. Но сейчас усталость, сомнения и отчаяние наконец выплеснулись вместе со слезами. Они текли по холодным щекам и превращались в капли прошлого.
Саня с Настей стали кричать песню, обнявшись, периодически потягивая текилу прямо из бутылки, потому что забыли бокалы. Потом была вторая композиция, третья… пока трек не прервался звонком.
— О-о, начинается, — зло засмеялась Настя. — Я же в клуб ехала, когда ты позвонила. Черт. Такая рань, семи часов нет, а он уже стережет, скотина.
Но несмотря на злость, Настя ответила Церберу.
— Служба помощи домашним животным слушает, — пропела она.
— Мне сказали, что ты отправилась в «Бронкс» и пропала. Ты где?
— Прости, не могу сейчас говорить, рот занят. Меня нежно берут в подмосковном сарае, — облизав сухие губы, пьяно пробормотала она и отдернула трубку от уха. Закрыв ладонью микрофон, прошептала Сане: — Орет.
Еще бы. Цербер матерился так, что его, наверное, слышали на окраине столицы, а Настя похихикала и подбежала к охраннику.
— Будь другом, объясни человеку, что девушка имеет право на личную жизнь, — попросила она, и бугай ухмыльнулся, понятливый:
— Настя глубоко занята, она перезвонит, когда освободится.
Охранник отключил звонок, и Терехова чмокнула его в щеку в благодарность.
— Пускай побесится, — сказала она, вернувшись и усевшись на холодную скамейку. — Зимой темнеет так быстро…
Саня опустилась рядом, и они откинули головы, чтобы посмотреть на звезды, но их не было видно; небо серое, как и настроение.
Настя снова включила музыку, и Саня в этот момент думала не о Паше и не о Володе. Она повернула голову к Насте и сжала ее теплую руку в своей.
— Если бы не ты, меня бы и на свете уже не было. Прости, что так и не рассказала тебе всего.
В ответ Настя крепче сжала ее пальцы.
— Вся жизнь впереди, еще наговоримся.
Сменилось несколько композиций, все депрессивные: «Пошел вон», «Москва-Нева» — и подруга, нахмурившись, наконец выбрала что-то заводное из «Потапа и Насти».
Музыку снова остановил входящий звонок. Терехова нехотя приняла вызов.
— Спускайся, — донесся жесткий, не терпящий возражений голос Цербера.
— Черт, я же GPS не отключила, — вспомнила она и обреченно вздохнула. — Иду, только не рычи… И как только добрался так быстро.