— Ты такая чувственная, Малышка. — Похититель провел между моих ног пальцами, собирая влагу. — Горячая и сладкая…
Он ещё много чего говорил, но я не была готова ни слушать, ни слышать. Я медленно приходила в себя, выплывая из пережитых мною чувств, отголоски которых ещё прорывались сквозь пульсирующее тело.
День третий.
— Назови мне имя, Милая. — Прорвался голос сквозь тишину, от которого волосы на коже встали дыбом. — Хм. Интересная реакция. — Заметил эти изменения мужчина.
— Пожалуйста, не надо. Я не знаю Вас. Не могу знать.
Кровать рядом со мной прогнулась, губ коснулся палец, от которого пахло мылом.
— Знаешь, Малышка. Тебе просто нужно угадать, а я узнаю, сколько мужчин на тебя претендовало.
— Это не имеет смысла, во дворце слишком много мужчин, кто так или иначе желал моего общества наедине.
Мужчина нагнулся и обдал моё лицо мятным дыханием.
— А скольким ты позволила быть с собой наедине.
Позволила? Почему-то вспомнился Бернис Гево, который расположил к себе своей чарующей улыбкой. Однако в душе он оказался столь прогнившим, что позволил себе принуждать девушек к интимным связям. Я ведь тоже чуть не попалась, когда разрешила ему пребывать в своём обществе, благо хоть стража оказалась неподалёку.
— Б-Бернис Гево?
— А хотела бы? — Игриво спрашивает он, давая понять, что я снова промахнулась.
— Нет.
— Тами, ты же любишь сладкое?
— Люблю. К чему вопрос?
Мужчина склонился к моему виску и коротко поцеловал.
— Открой для меня свои губки.
Я не хотела это делать, но помнила, что любое его требование, завершившееся отказом, может мне аукнуться потерей девственности. Послушно приоткрыла и даже немного дёрнулась, когда, раскрыв рот, в язык уткнулся довольно толстый леденец, едва поместившийся там.
— Умная девочка. — Последовала похвала. А теперь запомни. Зубы использовать нельзя, только твой сладкий язычок и нежные губки.
После этих слов он стал совершать поступательные движения этого леденца. Я совершенно не понимала, что он делает и как эта сладость может оказаться наказанием.
— Да, Малышка. Как же это волнительно…
Его рука начала бродить по моей груди, затем её сменили его губы. Тело почти мгновенно откликнулось на ласку. Рука же свободно заскользила ниже, туда где уже рождался жар. А перед моим внутренним взором были пронзительно-серые очи моего Ариана, такого любимого и желанного киита. И эти глаза просто взметнули меня на огненной волне удовольствия, когда чужие пальцы коснулись пульсирующего бугорка, а зубы закусили сосок.
Рот наполнился слюной, и похититель намеренно начал проталкивать леденец глубже, надавливая на моё естество сильнее, принося этими действиями какое-то моральное исступление. Но вскоре он отстранился, оставив меня изнывать от желания.