Как Александр и ожидал, поблизости от их стоянки действительно находилось небольшое поселение местных разумных обитателей. Жили они хоть и неподалёку от реки, но среди леса, используя для своих домов огромные побеги-семена здешних деревьев. Достаточно прочные и большие, чтобы защищать и от непогоды, и от диких зверей. И Чешир, как оказалось, довольно-таки часто наведывался в деревеньку, проверяя их запасы. Но в последние месяцы жители все свои закрома начали очень хорошо закрывать и запирать, поэтому добираться до чужой снеди стало значительно труднее, что и заставило его отправиться к реке на поиски новых охотничьих угодий.
Ещё из разума зверя Котову удалось узнать, что в этом месте подходит к концу период изобилия, то есть скоро, совсем как на Земле, наступит холодное время и охотиться станет тяжело.
— Здесь, оказывается, тоже осень, — хмыкнул покоритель, усевшись на камень.
Чешир, довольно поуркивая, улёгся рядом и положил ему круглую голову на колени, прикрыв глаза. Нападать на нового приятеля он уже не думал, как и пробовать его на вкус. Называли этих необычных созданий «таурга», и Александр пришёл к выводу, что имя им подходит. Жили и охотились они по одиночке на обширной территории, как большие кошки, или медведи, соединяясь лишь со своей парой на время продления рода, когда природа требовала своё. Чешир был ещё очень молод и неопытен, плохо охотился, поэтому чаще предпочитал грабить более удачливых соседей, благо сила и ловкость позволяли. А с некоторых пор его ещё стали подкармливать и дети в здешней деревне, оставляя вечно голодному таурге разные вкусности на краю леса. Попытки приручить его в итоге возымели успех, зверь приходил к деревне каждую ночь, проверяя угощение, общался со своими маленькими благодетелями, позволяя им и погладить себя и даже попробовать оседлать костлявую спину.
Естественно, долго такое непотребство скрывать не получилось. О маленьких шкодах и их диком питомце прознали родители. Детей к лесу больше не пускали, и Чешир, лишившись и своих друзей, и угощения, начал сам гулять ночами по деревне, заглядывая в сараи и погреба, подчищая всё, что плохо лежит, или хорошо пахнет.
— Бедняга, он ручной совсем, — улыбнулся Александр, — от леса отвык уже, а из деревни прогнали.
Волк фыркнул, с возмущением во взоре смотря на эту картину. Что-то с ним Александр так никогда не нянчился…
— Ну и что?! — сварливым тоном поинтересовался он. — Это лесная жизнь! Если ты к ней не готов, то долго не проживёшь. Закон суров, но это Закон, — непререкаемым тоном отрезал Белый.