С таких, как Ева, пишут портреты, а не клепают сторис.
Стоп, Баринов, однажды ты уже повелся на эту милую мордашку, а в итоге жизнь прокатила тебя рожей об асфальт. Я напоминаю себе, как мы разошлись с Евой, и злость берет верх над всеми остальными чувствами.
Сажусь на водительское, чересчур громко хлопаю дверью, включаю двигатель. В каждом движении сквозит мое настроение, я двигаюсь резко, почти зло.
Ева испуганно вскидывается, глядя на меня:
— Егор?
— Заявление приняли, держи копию, — протягиваю ей сложенные вдвое лист, — сейчас отвезу тебя домой.
Еду, а сам думаю — а если у тех людей есть ключи от квартиры?
И я сейчас притащу туда беременную девчонку, прямо в лапы этим мошенникам.
Ну не домой же ее к себе тащить, в самом деле? У меня там Вика, у меня налаженная жизнь, в которой нет места Еве. Я и так ей помог, пробью завтра, что там с квартирой — что еще нужно?
Я снова злюсь на себя. Еду, перестраиваясь из ряда в ряд намеренно жестко, и мощный двигатель под капотом моего автомобиля утробно порыкивает, когда я давлю в пол.
Во двор к Еве почти влетаю. Она всю дорогу молчит, точно чует, что в таком состоянии меня лучше не трогать.
Вот и отлично.
— Провожу, — бросаю ей коротко.
Мы поднимаемся вместе по ступеням, под ногами проносится шустро что-то большое, темное, и в первую секунду я думаю, — крысы. Но потом мохнатое создание жалобно мяукает и скрывается в темноте между этажей.
Помогаю открыть дверь Еве, замок по-прежнему поддается с трудом.
— Вызови завтра сантехника, пусть поменяют замок на новый, — говорю ей, стоя в коридоре.
И уйти не могу просто так, и бесит. Ну, что я забыл в этой чужой квартире? Почему не свалил прямо сейчас, когда была возможность? Стою тут, топчусь, с носка на пятку перекатываясь, разглядываю Еву.
А она скидывает с себя бабушкину кофту, распускает тяжелые густые волосы.
Они рассыпаются по плечам, и мне хочется коснуться их, вдохнуть запах шампуня, который я чувствую даже стоя на расстоянии в несколько шагов.
— Да, — говорит она растерянно, и я чувствую, что мыслями Ева далека от меня, — позову.
— Что ты будешь делать завтра?
Вопрос звучит двусмысленно, я всего лишь хочу знать, отправится она искать тетку или нет.
— Пройдусь по соседям, спрошу, кто что слышал. Наверное, надо сейчас идти, по соседним дворам, вдруг она где-то тут? Но я не могу. Просто сил нет сделать хотя бы еще один шажок.
Она и вправду еле стоит, голос уставший и сонный. Опускается тяжело на тумбу шкафа, вытягивает вперед ноги, с которых так и не сняла обувь, и я только сейчас понимаю почему: шнурки, их надо развязать.