На следующем кадре — они целуются, и чужие руки с толстыми волосатыми пальцами обхватывают ее спину.
Еще пару снимков перед машиной, а дальше — они за руку идут по ступеням, и потом стоят вдвоем за стеклянной дверью у стойки ресепшен, лиц не разглядеть, только образы.
— Довез я твою матрешку домой, развернул машину, и засел прямо во дворе по телефону болтать. Снег идет, один черт, думаю, придется в пробке стоять, так лучше тут, на ровном месте.
А Ева твоя только зашла домой и почти сразу выпархивает обратно. И в джип этот садится, к чебуреку мохнатому. Я из интереса за ней следом поехал, а они в гостишку приехали, которая на съезде на трассу стоит. Ты ж знаешь, туда все шпилиться ездят… Короче, если у тебя с ней все серьезно, братан, то задумайся крепко, надо ли это тебе.
Денис еще не знает, что я испытываю к Еве, я и сам не знаю. Но в этот момент руки тянутся к телефону, чтобы удалить ее номер раз и навсегда. Впереди меня ждет Москва, а потом Дюссельдорф, и в этом мире нет места маленьким предательницам, даже если они вырвали твое сердце самым безобразным образом.
За ночь я так и не смыкаю глаз.
Ночевать в чужой квартире жутковато, особенно в свете последних событий.
Не могу устроиться на диване, какую бы позу я не приняла, малыш недовольно пинает меня.
— Ну что ты, сынок, — я глажу без конца живот, но понимаю, что дело не в нем, а во мне.
Это я нервничаю, потому что Егора нет дома. Потому что он ушел к ней.
К той своей женщине, еще один угол в нашем странном треугольнике. А может, и нет никакого треугольника, есть он, она — и обстоятельства, моя беременность.
И то, что Вика не живет с нами ни о чем не говорит. А Егор из благородства просто пустил меня временно к себе, а сам ушел вместе с ней.
И эти мысли так и вертятся в голове, и конца и края им нет, и ночь эта сегодняшняя такая длинная, что с ума можно сойти.
Ведь в прошлый раз, когда я ночевала здесь, мне казалась, что она промчалась как один миг.
Слишком быстро наступило то мартовское утро.
И как же больно было уезжать от Егора! Да еще и не с ним, а с его другом, Денисом.
Я ехала в машине молча, губы хранили следы поцелуев Егора, в теле приятная, слегка томительная боль, и думать не хотелось вообще ни о чем, только раствориться в этом чувстве наполненности.
— Как звать тебя, счастье ты Егорово? — весело подмигнул Денис, — чуть не опоздал Баринов на важную встречу из-за тебя.
— Ева, — ответила я. Мне так понравилось быть Егоровым счастьем, что я от этих слов расплылась в улыбке. И к Денису стала чуть теплее относиться. Ведь он же друг Егора, и вряд ли Егор будет выбирать себе в друзья плохих людей. Он умный, взрослый, красивый… тут я снова почувствовала, что улыбаясь глупо.