«Сегодня в 23.30, там же, где и всегда».
Девушка нахмурилась, не понимая только одного: там же – это где? И вообще, зачем граф Чернышев клал записки в дупло? Почему нельзя было оправить почтальона или слугу с посланием к адресату? Но самое интересное заключалось во времени – это было то самое время, когда она последние два вечера видела перемещающийся свет в правом крыле. Она мгновенно сложила вместе время в записке и время перемещений свечи, и ей стало не по себе. Видимо, эта загадка со светом была связана именно с графом. В этом она теперь не сомневалась.
Надя понимала, что это нехорошо, следить за молодым человеком и, как воровка, читать его письма. Но в эту минуту сомнения в правильности и честности поступка, которые терзали ее еще минуту назад, улетучились. Ревность овладела девушкой, и в ее голове запульсировала мысль о том, что Сергей положил эту записку для некой женщины и явно назначал свидание на ночь.
Нахмурившись и вновь и вновь читая эту единственную фразу, Надя ощутила, как ее сердце болезненно сжалось. Нет, не могло это быть правдой. Ведь еще час назад граф так неистово и страстно целовал ее, Надю, а сейчас прятал любовные послания для другой женщины? И, скорее всего, та, другая, была уже давно, и, естественно, до появления Нади. Но тогда зачем он вел себя так по отношению к Наде? Так развязно, страстно и любовно. Девушка быстро всунула записку обратно в дупло, и у нее затряслись руки.
Первым порывом было убежать из сада, но тут же ревнивый внутренний голос затребовал узнать, кто эта женщина и как она выгладит. Именно этот жгучий болезненный интерес толкнул Надю быстро уйти обратно за кусты, где она принялась упорно ждать, вперив взор в дуб. Она кусала губы и уже придумывала невесть что, ругая себя за беспечность и за то, что так быстро втрескалась по уши в незнакомого мужчину, даже не выяснив – свободен он ли от обязательств перед кем-то? И вообще, есть ли у него женщина? Он был вдов, и, вполне вероятно, у него могла иметься любовница или тайная возлюбленная.
Почти полчаса девушка стояла за кустарниками, но никто не появлялся около дуба. Она понимала, что незнакомка должна прийти со стороны улицы. Оттого она провожала напряженным взором и ревниво оглядывала всякую проходящую даму, которая следовала мимо ограды. Спустя некоторое время, уже окончательно расстроившись, Надя решила, что больше не будет позволять Чернышеву всякие вольности, ибо у нее тоже есть гордость. Глазами полными слез, она смотрела на дерево и молилась только об одном, чтобы эта женщина, знакомая графа, пришла поскорее и забрала записку, ведь не могла же Надя стоять здесь часами, ожидая. Ее могли хватиться, а через час в столовой накрывали обед. Но уйти со своего наблюдательного поста она не могла, ибо яростно желала знать правду.