Джордан.
«– До встречи, Джо!», – бросила она. Заправила длиннющую блондинистую прядь за ухо, улыбнулась на прощание и вышла из кабинета.
Дверь негромко клацнула, отрезая меня от Энджи, оставляя легкий шлейф ее духов… Мне хотелось крикнуть ей вслед:
«– Ты меня услышала? Я женат! Женат по твоей милости, маленькая чокнутая… пустышка! Из-за тебя, все из-за тебя». Хотел трясти ее за плечи и видеть испуганное лицо, тонуть в изумрудном омуте ее глаз…
Но она ушла. Бросила проклятое «до встречи» и смылась из кабинета, только ее и видели!
Перевожу взгляд на часы… Сколько же я так сижу? Спина затекла, во рту пересохло. Расстегиваю ворот рубашки и поднимаюсь. Тонко скрипнув, кресло откатывается в сторону. Наливаю в стакан воду и жадно пью. Зачем эта сучка явилась в мою жизнь? Ворвалась без спроса, как тогда – почти два года назад. Воспоминания, как бурная река, ломают толстые льдины благоразумия и долга, которые я выстроил за эти годы.
Ее аромат – знакомый и родной до безумия, щекочет обоняние, возвращая меня в другое время. И в другое место – маленький таежный посёлок. Дом из сруба, пахнущая дубовым веником баня и… Личка или Энджи, как я ее называл.
Иностранцы никогда не поймут русскую душу. Она бездонная, как глубокий колодец. Безграничная и удивительная, как Байкал. Непонятная. Опасная. Ведь рубит русский человек сплеча и любит так сильно, что захватывает дух… И ненавидит до смерти, прощает и не прощает, пьёт или танцует – всё русский делает от души, навыворот, искренне. И терпит так же… До последнего вздоха.
Я восхищался ею – Личка предала подругу и поехала в тайгу искупить вину. Выстрадать или заслужить прощение – наверное, только так она могла жить дальше. Приложить нечеловеческие усилия и сделать невозможное. А я… Уже тогда был ею так очарован, что согласился поехать вместе. Мы бродили по глубокому снегу и искали пропавшего Федьку Горностая – приятеля Лики, пели под гитару, ловя в бликах огня из печи возбужденный блеск глаз друг друга…
А потом Личка фыркнула, вышла из круга мужиков, уставших после дня поисков, и проворковала:
– Джордан, ты не поможешь мне растопить баню?
Ты тогда не знала, с кем связалась, Эндж… Пробудила спящий вулкан, в котором сгорели мы оба. Я шел в дышащую паром баню, как агнец на закланье. И такой же пьяный хвойный туман поселился тогда в моей голове.
– Лика, мне нужно помыться, – тихо шептал я, любуясь ее чистыми раскрасневшимися щеками, длинными, струящимися до плеч волосами – сейчас они стали еще длиннее, омутом зеленых глаз.