Что я сейчас сказал? Глупость. Родителей интересуют только деньги и развлечения. Красивая жизнь со всеми ее атрибутами. Грудной малыш точно не входит в их планы!
Лейла безошибочно угадывает мои мысли, выражая молчаливое согласие.
– Надо успокоиться, Джордан. У вас есть жена, уверена, Тася примет маленького и воспитает его, как сына. Она же примет? – устыдившись своих слов, уточняет Лейла.
– Не знаю… Сложно у нас все.
Зажмуриваюсь, прогоняя горькие воспоминания. Опять Личка… Нам лучше никогда не видеться… Я ведь и женился по глупости. Из-за чертовых гордости, упёртости и жгучей обиды.
– Мы ведь не можем быть вместе, ты, наверное, и сам это понимаешь? – шептала она, лежа в моих объятиях. Гладила мою обнаженную горячую грудь, водила тонким пальчиком по моему лицу, очерчивала губы… – У тебя такая нежная чистая кожа, Джо. Как у ребенка. Или девчонки.
– Главное, у меня есть кое-что другое, то, чего у девчонок не бывает, ведь так, Энджи? И ты его очень любишь.
– Я?! Ничего подобного! – зарделась она, натягивая простыню на обнаженную грудь.
– Хочешь сказать, тебе не нравится малыш Джо?
– Он не малыш.
– Спасибо за комплимент.
– Это не комплимент, а правда…
Мы снова занимались любовью – как обезумевшие от голода звери. Жадные, горячие, злые… Ласкали друг друга, а потом кусали, делали больно, наказывая за запретные чувства.
– Мы не можем быть вместе. Моя семья тебя никогда не примет. Ты сам понимаешь – отец готовит для меня другое будущее, а ты простой бармен…
– Понимаю, – сглатывая обиду, шептал я. – К тому же во мне течет африканская кровь, так?
– Я не говорила этого.
– Но подумала.
– Давай не будем, Джо. У нас хороший секс, но…
– Мне нравится другая девушка, Энджи. Подыграешь мне? Прикинься моей девушкой, чтобы Таисия приревновала. Ее не смущает то, что я бармен.
Тогда мне показалось, что Лика задохнулась от возмущения – ее глаза затопила чернота, а из раскрытых губ вырвался слабый стон. Или просто слова рассыпались, как песок – бессмысленные, запоздавшие.
– Хорошо, подыграю. Женись на своей простушке, а я…
– Наверняка родители подберут тебе достойную партию.
Я промолчал о своей семьей, авторитете Алекса Осборна – одного из самых богатых лондонских бизнесменов и, кстати, белокожего, о состоянии, которым владеет моя семья. Промолчал… Не боролся за нее, а с легкостью отпустил. Я хотел, чтобы меня любили таким, какой я есть – бескорыстно и чисто, так как может любить русский человек.
– Джордан, сэр… – вырывает меня из воспоминаний Лейла. – Давайте поедем в больницу к Мэйсону? Боюсь, малыш там плачет совсем один. Вы должны его забрать домой.