Было уже за полночь, когда гостьи были распущены и хозяйка поместья любезно пригласила в свой кабинет для разговора. Моей же любезности хватило ровно на то, чтобы пройти за Джили следом, подождать, когда дверь закроют на ключ и сесть в кресло для посетителей.
— Как тебе у меня? Устала? — дружелюбно спросила старая интриганка.
Что же, если нагаасурия хотела меня морально выжать перед разговором, то у неё получилось.
Молча положила коробочку с украшением на стол. Щёлкнул замок. Я издевательски вздёрнула бровь и, скопировав тон собеседницы, отозвалась:
— Что ты! Я рада, что удалось поговорить с главами самых богатых и влиятельных семей столицы. Ты, как никто другой, понимаешь, настолько важно в сложившейся ситуации ответить на появившиеся вопросы и успокоить нагаасуров.
О да! Кэрра понимала. Она смотрела на браслет так, будто это не она мне два десятка гадюк подложила, а я ей. Украшение внучки нагаасурия узнала сразу. Это было видно по вмиг потяжелевшему взгляду. Джили не спешила вынимать его из коробки и вопросов не задавала. Знала гадина, что браслет из себя представляет. Похоже, не придётся даже объяснять ситуацию.
— Поближе посмотреть не хочешь? — насмешливо протянула.
Доведённая попытками нагаасурий уколоть посильнее, меньше всего я хотела медлить и осторожничать.
— Нет.
— Правильно. Говорят прошлая владелица этого украшения сошла с ума перед смертью.
Я не знала точно и била сейчас наугад, но удар явно достиг своей цели. Ладони кэрры Акеши сжались, между губ скользнул раздвоенный язык.
— Что ты хочешь?
— Уничтожить его, — отозвалась предельно серьёзно. — И помочь мне в принятии одного закона.
Всё оказалось просто. Настолько, что я засомневалась в действительности принесённой клятвы. Джили не выглядела раздосадованной или злой, наоборот, в её взгляде промелькнуло облегчение, когда с делом было покончено и браслет остался у неё. В том, что она его уничтожит, сомнений не было. Тогда что не так? Радуется, что легко отделалась, похоронив страшный секрет? Широ полностью разделял мои ощущения.
— От неё весь приём несло злорадством, — сказал он, когда мы были уже в половине пути от дома. — Потом злостью, когда узнала, зачем ты пришла. А под конец кэрра даже обрадовалась, что всё разрешилось именно так. Не нравится мне это.
Остановилась и молча прижалась к мужской груди. Мне тоже всё это не нравилось: выискивать секреты, шантажировать, идти на прямое противостояние. Но выбора не было. Или так или клятва меня убьёт. Вряд ли нагаасурии по доброте душевной захотят вернуть мужчинам их права.