— Скажите, Рэйден, — пришлось облизать губы. Во рту, как назло, пересохло. — Как вы относитесь к детям?
— К детям? — переспросил жрец заворожённо. Рука мужа обвила мою талию и отодвинула немного назад. К нему.
Спина покрылась мурашками. Плохая Света! Не о том думаешь, вот и мерещится не пойми что.
Рэйден пах лавандой и шоколадом. Горьким, насыщенным. Внизу живота предвкушающе заныло. Я откинулась на грудь Широ, стараясь перебить разыгравшееся воображение привычным запахом хвои, но получалось плохо.
— У вас глаза чёрные, — хрипло добавил неловкости жрец.
Паршиво! Всё оказалось намного хуже.
Так... о чём мы?
— Что насчёт детей? — разговор нужно было сворачивать. Кажется, я уже плохо понимала, что говорю. — Маленькие нагаасурчики и немного взрослых. Они... Вы... Всего лишь будете жить вместе. Это временно. Места же хватит, да?
Я обвела взглядом помещение, но глаза так и норовили вернуться к тому, кто так сильно пахнет шоколадом.
Жрец молчал, обдумывая мои сумбурные слова, а когда открыл рот, то внутри меня случился какой-то взрыв эмоций.
— Света вы... хотите ребёнка?
Ребёнка? О чём мы, вообще, говорили? Проснувшийся голод слишком мешал думать.
— Да... Нет. Когда-нибудь.
Я об этом не думала. Знаю, что с предохранением на Ассахаре никак, но и нагаасурии не рожают после каждого секса. А у меня спираль. Чёрт! До встречи с Алексиной у меня и повторной девственности не наблюдалось!
— Тогда я вас не понимаю, — кажется, жрец взял себя в руки. — Вы говорите так, словно хотите от меня ребёнка.
И пока я хватала ртом воздух, Рэйден, вернувший себе невозмутимость, начал меня отчитывать.
— Неужели и вы относитесь к тем женщинам, что считают себя вправе выбрать понравившегося нагаасура во временные отцы? Только на период беременности. Вы поэтому пришли ко мне с мужем? Хотите заключить договор? Или у ваших мужчин какие-то проблемы? Чтобы вы не думали, Светлана, это неправильно. Ребёнок должен жить с отцом. И будь вы хоть трижды Верховной студией, я имею право вам отказать.
Жрец продолжал мне высказывать, а я смотрела на то, как мужчина злится, слушала гневную речь и не понимала ничего, кроме того, что хочу его. Решительного, статного, красивого... Сексуального.
От желания меня скрутило. И прежде чем я, не думая, шагнула вперёд, Широ развернул меня лицом к себе, крепко прижал, и отрывисто бросил:
— Любая. Свободная. Комната. Сейчас.
Что ответил жрец, не знаю. У меня в ушах кровь грохотала. Муж подхватил на руки, и я не сдержала громкого стона.
Наваждение какое-то. Во сне и наяву. Я уже не помню, когда в последний раз нормально спал. А сейчас она пришла. Сама. И этот сумбурный разговор. Мне же показалось, да? Это не может быть правдой.