Она не была готова пойти дальше первоначального наблюдения, чтобы дать формальную интерпретацию того, что она видела. Она не была специалистом, и эти показания требовали того, кто мог бы их должным образом проанализировать. Это или техник для ремонта и повторной калибровки сканеров. Сначала она решила обратиться за советом к последнему. Плохие сканы имели больше смысла, чем нейробиологические невозможности. Возьмем, к примеру, эти характерные опухоли. По праву говоря, интрузивные наросты такого размера и в таких местах должны были привести к серьезному ухудшению когнитивных способностей или даже к смерти. Тем не менее, все коррелирующие сканы показали нормальную текущую физиологическую активность. Конечно, она не могла быть уверена, что пациент не идиот, пока он не проснулся и не начал реагировать. Все, что она знала, это то, что для глупого мертвеца он был в отличной форме.
Положение молодого человека явно требовало экспертной проверки. Но если она побежит за помощью, не проверив предварительно больничное оборудование, ее сочтут идиоткой. Конечно, такой уважаемый невролог, как Шерево, подумал бы так.
Удостоверившись, что зафиксировали и сохранили абсурдные показания в своем блокноте, она направила заявку на проверку оборудования в отдел инженерно-технического обслуживания. Они уведомят ее, когда завершат запрошенный чек. Затем она направилась в следующую палату, занятую пациентами, в ее списке. Если жизненно важные органы этого человека, в настоящее время стабильные и стабильные, покажут какие-либо признаки ухудшения, машины в камере немедленно предупредят соответствующий персонал.
В затемненной лечебной палате позади нее цифры и показания на главном мониторе становились все более неправдоподобными. Измерение активности сновидения увеличилось сверх всех установленных пределов. Но тогда субъект точно не мечтал. Понятно, что приборы были сбиты с толку, потому что не существовало инструментов, способных измерить то, что происходило в уме высокого молодого человека на каталке. Это не был быстрый сон, быстрый сон или что-то еще, что мог бы распознать специалист по сну.
Под его рубашкой уникальное, теплокровное, змееподобное существо извивалось и дергалось от интенсивности общего сопереживающего контакта.
У Флинкса была компания в квази-сне. Его восприятие и раньше направлялось вовне, всегда загадочными, всегда игривыми улру-уджуррианцами. На этот раз их не было видно, и он не мог узнать, кто его сопровождал. Это был единый разум, но безбрежный, за пределами всего, что он мог идентифицировать. В некотором смысле это было очень по-детски. В этом отношении он мало чем отличался от разума ульру-уджуррианца. Но это было неизмеримо более зрело, чем блестящие, но юные обитатели того странного мира. Это свидетельствовало о древнем происхождении, столь же сложном, сколь и преднамеренном.