Метка зудела, что, учитывая обстоятельства, не удивляло. Запертый в тюрьме Фейольд думал обо мне, наверняка уже отвечал на первые вопросы судьи, изучившего дело. Я не жаловалась, упомянула об этом лишь раз, когда Триен начал готовиться к ритуалу разрушения клейма. Подумала, ему нужно знать, что метка сейчас активна. Он кивнул так, будто не удивился нисколько, и даже заверил, что из-за этого будет легче работать, потому что плетения видней.
Подчеркнутая взаимосвязь показалась мне странной. Узоры каганатских магических меток становились видней только в том случае, если поставивший клеймо был неподалеку. Но в северных артефакторных чарах я не разбиралась и поверила знатоку. Триен к ритуалу подготовился основательно и явно с глубоким пониманием вопроса.
Травы, которые он заговорил и настаивал несколько дней, были особенными, потому что мы собирали их вместе в Зелпине. Ходили по городу, рассматривали украшенные, нарядные дома, обсуждали историю. Иван-чай сорвали на берегу реки, питавшей город и разделявшей его на две неравные части. Лебединый цветок напоминал о прудике рядом с залом собраний, где в далекие времена, когда Зелпин еще принадлежал Аваину, заседали годи, священники Триединой, старосты и военачальники. Теперь этот дом стал ратушей. А петрушка напоминала о родителях Триена, ведь я сорвала ее с грядки у них во дворе.
Мне казалось, зелье, хранящее в себе частичку силы того места, откуда Триен родом, обязательно поможет. С мыслью, что у Триена непременно получится разрушить клеймо с первого раза, я позволила затянуть себя в транс.
Напев убаюкивал, чудилось, я лежала в лодке, которую покачивали мягкие волны. Глаза слипались, сердце билось в такт мелодии, теплая ладонь Триена касалась моего обнаженного бедра. Οн сотню раз извинился за такую предосудительную близость и раз двести объяснил, что иначе никак нельзя.
Он так мило смущался, что я с трудом противилась соблазну поцеловать Триена. Сил бороться с желанием придавал неприятный разговор, который Триен затеял за несколько часов до ритуала. После этой беседы поцелуи казались неуместными.
Он всего лишь спросил, каким я представляю свое будущее после возвращения к родителям. Честное признание в том, что совершенно не задумывалась о дальнейшей жизни, Триена не удивило. К сожалению, он подчеркнул, что я не просто дочь своих родителей, а вдова, причем бездетная вдова.
— Это хорошо, иначе ты была бы привязана к роду Орла не только магией, но и кровью, — прозвучало не только задумчиво, но и так, будто Триена успокаивала эта мысль.