— Ты не знаешь, где находишься. Через час снова будет гроза, скоро сядет солнце. Тебе некуда бежать. Только в пасть хищникам.
Он был прав, прав во всем. Я кивнула и промолчала.
— Я тебя развяжу. Не в твоих интересах кусаться, лягаться и прочее. Попробуешь — побью. Это понятно?
Я снова кивнула. Он удовлетворенно хмыкнул и потянулся к моим рукам. Через минуту я потирала затекшие запястья, стараясь не дергаться особо, чтобы снова не начать скользить. Руки человека касались моих икр и щиколоток, путы упали. Οн похлопал меня по бедру:
— Выпрямись, не бойся. Я поймаю.
Я сделала, как он велел, и тут же коснулась ногами земли. Волной нахлынула слабость, мир зашатался, перед глазами поплыла пелена. Командир крепко держал меня, его перепачканное лицо оказалось очень близко. Я чувствовала горячие ладони между лопатками и на талии. Они ненадолго стали единственными ориентирами в ушедшем из-под ног мире.
— Я ничего больше не могу сделать, Видмар, — глухой, сиплый от истощения мужской голос прозвучал близко и обреченно.
Повисла тишина, нарушаемая только стуком капель по заслону над головой и далеким раскатом грома.
— Он страдает? — спросил командир.
— Нет, — прозвучал уверенный ответ. — Боль я смог убрать. Но сам понимаешь, в него три разных заклятия угодило. Они схлестнулись, переплелись так, что не разнять. И действуют неправильно. Изменились неузнаваемо. Я не справлюсь.
Новая долгая пауза. Осторожно приоткрыв глаза, увидела понурых мужчин, сидящих у костра. Они расположились от меня шагах в десяти, все их внимание было сосредоточено на умирающем. Командир, названный Видмаром, переплел пальцы у лица и, касаясь губ выпрямленными указательными, чуть покачивался, будто в такт словам молитвы. Он сидел ко мне вполоборота, но выражение лица против света я разглядеть не могла.
На другой стороне костра бородач, умостившийся на пне, вытянул вперед правую ногу и прижал ладонью бедро. Даже в теплом свете костра этот коренастый мужчина лет шестидесяти выглядел плохо. Темные круги у глаз, глубокие морщины, общая болезненность.
Самый молодой, Ульдис, был старше Падеуса лет на пять, вряд ли больше. Сидевший рядом с бородачом юноша выглядел напуганным, бросал растерянные взгляды то на соседа, то на молчащего командира. Долговязый парень неловко поерзал на месте и с робкой надеждой спросил:
— Может, попробуешь ещё разок?
— Чем? — мрачный бородач даже не повернулся к нему. — У меня сил нет, чтобы себя подлечить. Зелье только кровь остановило, но порез-то остался.
Ульдис мелко закивал, потупился.
— Твое обезболивающее долго будет действовать? — не оборачиваясь к целителю, спросил Видмар.