Дни совместного путешествия существенно изменили отношения эльфа и чужаков. Деловая скованность уходила, превратилась в дружеское расположение. Меня, как и Нальяса, порадовало, что лорд Старенс и его супруга переживали об Амаэль. Они трижды за прошедшие годы навещали ее и родителей Нальяса. Значит, встреча Мирада с сестрой была лишь делом времени. Меня это воодушевляло, а дедушку успокаивало.
То, что Нальяс в видении так доброжелательно относился к драконам, вторгшимся в наш мир, поначалу казалось неправильным. Воспоминания о Вещи и причинах падения империи Терон были слишком свежими и болезненными. Поэтому связь судеб, соединяющую Нальяса с четырьмя драконами, я заметила не сразу.
Она формой напоминала мою связь с Зуаром, но не ощущалась бременем, повинностью. Эти цепочки казались драгоценностями, невесомыми ювелирными изделиями, обогащающими и украшающими своих носителей. Не знаю, видел ли дедушка эти связи, но они совершенно определенно влияли на его мировоззрение и отношение к черным драконам. Уверена, что из-за этих цепочек он доверил судьбу Мирада леди Диале и лорду Старенсу.
Вспомнились слова Удьяра. Ворон сказал, что драконам суждено было появиться в нашем мире, он подчеркивал, что такова судьба сопряженных миров. Эти слова в свое время помогли Нальясу принять существование драконов как данность и не видеть в чужаках кровных врагов. Эти же слова, превращающие драконов в орудие в руках непостижимой силы, позволили мне примириться с их ролью и вкладом в судьбу мира, понять отношение дедушки к пришлым.
В моем сне черные драконы щедро отдавали силу, помогая Нальясу заглянуть в будущее, сравнить судьбу с даром Пророка и без него. Они приняли его решение, хотя для них оно означало огромные затраты энергии и многодневный ритуал, а само намерение отказаться от магии и вырвать воспоминания драконов потрясло. Наблюдая за тем, как иномирцы готовятся к ритуалу, поймала себя на мысли, что эти трое драконов были Нальясу по-настоящему мудрыми друзьями. Они искренне переживали за него и пришли на помощь даже не по просьбе, а после намека сам-андруны.
В видении черные драконы окружили «Недотрогу» и Нальяса, положившего руки на торчащие на сколе кристаллы. Воздух дрожал от напряжения, а под пальцами черноволосых чужаков поблескивало многоцветное незнакомое заклинание. Оно плотным коконом оплетало скалу с кристаллами памяти и фигуру эльфа. Тот с головой ушел в транс и не замечал вообще ничего. При этом Нальяс полностью доверял драконам, всецело полагался на них.
Во сне я видела окончание многоступенчатого ритуала, чувствовала, насколько истощены все четверо. Нальяс выглядел больным и беспомощным. Εго дар, утративший привычный бирюзовый цвет и чудесные синие спиральки, превратился даже не в собственное жалкое подобие, а в бледную тень былой силы. Казалось, достаточно порыва ветра, чтобы снести ослабленного эльфа с ног. Глядя на него, я задавалась вопросом, как же ему в таком состоянии удалось добраться до Кедвоса живым. Ведь до границы было не меньше шести дней пешего пути!