Удар о камень, ещё один — животное, чуть длинней руки Видмара, затихло.
— Не говори, что это обед, — глядя на поблескивающие хитином членики, выдавила я. Даже от мысли, что придется есть насекомое, к горлу подкатывала тошнота.
— Нет-нет, это приманка и рыболовные крючки, — успокоил он. — Скоро подойдем к пруду, там сделаем полуденный привал в тени. В пруду водятся сомы. Они обожают мясо многостопки.
Солнце стояло уже высоко и сильно припекало. Парило, как перед грозой, дышать было тяжело. Стрекотание кузнечиков в высокой траве слилось в один непрекращающийся гул, от которого разламывалась голова. Из-за голода болел желудок, после долгих переходов гудели ноги. Зов клятвы, как и временами всплывающий перед глазами образ Зуара, становились сильней. Ситуацию усугубляли тяжелые тучи на западе, свинцовой полосой подчеркивающие горизонт. Видмар оглядывался на них с каким-то мрачным удовлетворением. Заметив мой настороженный взгляд, пояснил:
— Перед грозой клюет лучше. Больше рыбы наловим — дольше сыты будем. Вон тот лесок видишь? Всего ничего осталось дойти, там тень, там пруд.
Близость цели приободрила, я даже пошла быстрей. От деревьев веяло прохладой, пахло илистым берегом, прелыми листьями и ландышами. Видмар уверенно вел вперед и остановился на полянке у замшелого камня. Я в изнеможении села на землю, человек устроился напротив и, положив многостопку между нами, достал нож.
— Смотри, вот эти части щитков — прекрасные крючки. Видишь, они соединяются вот здесь и здесь?
Я кивнула.
— Οсторожно отделяй, старайся не повредить плотную розовую кожу. Поняла?
Я молча принялась за работу. Видмар делал то же самое и одновременно готовил куски наживки. Когда с этим закончили, он стал плести из молодой коры веревки, а я пошла искать среди вездесущих ландышей съедобные растения.
Пять тыковок, два больших пучка редиски, дикая морковь и полтора десятка крупных грибов не дали умереть с голоду, пока Видмар готовился к рыбалке. А ещё через час испекся первый сом. Οн был без соли, без перца, без лимона, зато напичканный пряными травками, и мне казалось, что в жизни я не ела ничего вкусней и сытней.
Видмар, тяжело переносивший исключительно растительное питание и полуголодное существование, впервые за последние дни улыбался. Сидя рядом с потрескивающим костром, рассказывал о жене и детях так спокойно и по-семейному, будто был дружен со мной много лет.
Образ хмурого и сосредоточенного наемника отступал, а характер Видмара играл новыми красками. Маг оказался приятным собеседником, начитанным, трезвомыслящим, не лишенным юмора. Я с удовольствием поддерживала беседу в дружеском тоне и только удивлялась тому, как многое изменяет сытость.