Во второй половине дня магистр никак не мог избавиться от смутного беспокойства. Оно усиливалось, мешало думать, не давало сосредоточиться ни на чем. Очень раздражало то, что Льяна либо двигалась быстрей, либо изначально была дальше, чем он предполагал ранее. Ведь Шэнли Адсид надеялся встретиться с ней чуть ли не тем же вечером!
Напрасно он вглядывался в горизонт. Напрасно прислушивался к ощущениям, чтобы хоть приблизительно оценить расстояние. Магический фон пустоши слишком сильно искажал восприятие.
Помешивая кашу, Шэнли Адсид постарался сконцентрироваться на эмоциях Льяны. Девушка тоже беспокоилась, все еще считала, что находится в безопасности, но, несмотря на поздний час, почему-то казалась идущей и целеустремленной. В Льяне чувствовались обреченность и решимость, которые Шэнли Адсид объяснял связью судеб. Арабел настаивала, что разрушить эту цепь можно, лишь выполнив волю Великой. Для Льяны это означало скорую встречу с Его драконьим Высочеством Зуаром.
* * *
Зов помолвки за ночь усилился многократно. Мне снился принц Зуар, покрытое чешуей лицо, сосредоточенный взгляд карих глаз с вертикальными зрачками. Теперь, побывав в воспоминаниях дедушки, я знала, что у драконов в минуты сильного волнения проступают черты ящеров. Во сне я связывала очевидную встревоженность принца с нападением наемников на меня. Видмар правильно сказал, что клятва помолвки сковывала и Зуара, делала его уязвимым. Понятно, что из-за этого он переживал и все время мысленно возвращался ко мне.
Его беспокойство стало для меня приказом, которому не было сил противиться. Клятва подгоняла, не давала отдохнуть, наказывая болью за каждые полчаса передышки. Я не могла сидеть на месте, когда Его Высочество думал обо мне!
Выбиваясь из сил, не обращая внимания на палящее солнце, я шла туда, куда указывала клятва. У меня не осталось ничего. Ни мыслей, ни чувств, ни надежд. Ничего, кроме зова помолвленной клятвы.
Видмар, понимающий, что происходит, наложил на себя и на меня чары отсроченной усталости. Благодаря этому волшебству можно было идти весь световой день, а расплата за поход без остановок настигла бы через неделю. Видмара в этой ситуации искренне радовало то, что клятва, связывающая его с заказчиком, была гораздо менее требовательной, чем моя.
Спать клятва тоже не давала и разбудила задолго до восхода. Пришлось будить Видмара, объяснять, почему я не нахожу себе места и не даю ему отдыхать. Он не спорил, не отнекивался и не корил меня. Только неодобрительно качал головой и досадливо цыкал, обозвав помолвленную клятву бесчеловечной.