Я видела огромный котел, заполненный расплавленным золотом, видела леди Билнию и лорда Фиреда в драконьих обличьях. Они денно и нощно поочередно поддерживали нужную температуру металла, чтобы там могло развиваться яйцо. Я видела рождение болезненной медной драконицы с голубыми глазами, вместе с ней делала первые шаги и радовалась пробуждению магического дара. Потом пришло осознание того, что дар ничтожно слаб. Я ощущала ее страх и беспомощность, горе ее родителей, осознавших, что Хильми не доживет и до ста лет.
В воспоминаниях девушки лорд Фиред клял сам-андрун, отвергнувших богатые подношения и не сменивших гнев на милость, когда он на коленях вымаливал разрешение посетить место восстановления запала. Обе Госпожи даже не спросили, за себя ли он просит. Тогда же у белого дракона и появилась идея позаимствовать для дочери дар и жизненную силу у кого-нибудь другого. Он долго работал над заклинаниями, изобретал ритуал и не считался с жизнями рабов.
Так лорд Фиред пришел к необходимости пользоваться зачарованной ящерицей. Эти животные, благодаря чарам и схожести с драконами, могли за несколько дней насытить дар жертвы воспоминаниями Хильми, чтобы магия прижилась. Саму ящерицу нужно было некоторое время вскармливать кровью жертвы. Поэтому Зуар так сильно поранил меня во время обмена помолвленными клятвами, поэтому кинжал вбирал мою кровь.
Неудачи девушка переносила очень тяжело. И дело было не только в крахе надежд, но и в телесной боли. Дары трех моих предшественниц очень быстро отторгались, несмотря на заранее определенную совместимость. После каждой попытки Χильми долго болела и приходила в себя. Силы бороться за жизнь, какой бы короткой она ни была, девушке давала любовь к Зуару и его ответное чувство. Без него она сдалась бы, даже не достигнув совершеннолетия, которое отпраздновала два месяца назад.
Зуар хотел взять возлюбленную в жены, но Владыка Талаас и слышать не желал о подобном. Вернее, с ним никто никогда даже не затрагивал подобную тему, слишком категорично и нетерпимо он обозначил свою позицию с самого начала. Он видел в качестве жены сына лишь чистокровную эльфийку с сильным даром. Требование лишь частично основывалось на логичных размышлениях об укреплении рода. Ослепленный любовью к Мадаис, он искренне верил, что только такой брак принесет счастье Зуару.
Поэтому отношения принц и Хильми хранили в секрете, решив поставить Талаасу свои условия, когда удастся усилить девушку за счет чужой магии и жизни. Разумеется, ни о каком браке принца с продиктованной Владыкой невестой речь и не шла.