Стоя под дверью, ловила звуки, доносящиеся из коридора. Слышала, как он пришел, как поднялся в свои комнаты, как вернулся. С замиранием сердца ждала, когда он постучит. Не помня себя от волнения и радости, распахнула дверь, услышав заветное «Шэнли Адсид». Больше всего на свете мне в тот миг хотелось обнять его, наплевать на все приличия, устроить взаимное зачарование и показать, что я не хочу, болезненно не хочу становиться невестой принца. Хотелось донести до него, что мне не нужна эта аролингская милость!
Но строгий глава древнего рода, ожидавший в коридоре, не простил бы мне таких вольностей. Думаю, этого отчужденного, подчеркнуто хладнокровного великосветского эльфа оскорбило бы мое излишне сердечное поведение. Только поэтому я сдержалась, не показала истинных чувств лорду Адсиду, чье глухое раздражение ощущала с самого утра.
— Вы прекрасны сегодня, госпожа Льяна.
Комплимент польстил, вернул давно потерянную уверенность в себе. Я робко улыбнулась и поблагодарила. Лорд ректор напомнил, что до приема осталось совсем немного времени, и мы чуть торопливо пошли к карете. Задумчивый спутник устроился напротив и долго на меня даже не смотрел. Я чувствовала себя провинившейся перед ним, хотя не вполне понимала, что именно сделала не так. Молчание тяготило, но тема разговора не придумывалась.
— Ваше сновидение сбылось, — заговорил опекун, встретившись со мной взглядом. Тон его свидетельствовал, что подобному повороту лорд Адсид не рад. — У Его Величества и леди Арабел в самом деле была размолвка из-за дара Видящей и летнего испытания.
— Жаль это слышать, — вздохнула я.
— Поэтому меня так настораживают ваши сны, — признал лорд ректор. — Ведь они не прекратились. Напротив, уверен, в ближайшее время их станет больше.
— Думаю, вы правы, — согласилась я, вспомнив последний сон о кристалле, сияющем в рассеченной молнией скале.
— Было еще видение? — собеседник вопросительно вскинул бровь.
Я кивнула и рассказала о совете голоса сыграть по чужим правилам. Слова, которые меня успокоили, магического опекуна разъярили настолько, что я с трудом не поддалась продиктованному чужой злостью желанию ответить резкостью, устроить скандал.
— Хорошенький совет! Просто плыть по течению! Бездействовать! Позволить им творить, что захотят! — возмущался лорд Адсид.
В гневе он был прекрасен и не только внешне. Дар опекуна, истощенный, как после долгого изнурительного волшебства, пульсировал красными и черными всполохами. Воинственность и решительность преобразили его, почти совсем затмив янтарное сияние.