– Это еще что за клоун? – приглушённо послышался голос Марины из глубины квартиры. Но ответ Лена уже не расслышала, так как спешила скрыться на территории своей жилплощади.
– Эй, Рыжуля, стой! – догнал ее тот самый «клоун» в два шага и схватил за руку чуть выше локтя. Девушка красноречиво проследила глазами этот жест и мужчина тут же отнял от нее руку вскидывая ее вверх. – Я думал, что ты будешь повыше. – неожиданно ухмыльнулся он.
– Прости, что разочаровала тебя своей лилипутостью. Что-то еще? – Лена скрестила руки на груди, а парень в ответ широко улыбнулся ей шальной улыбкой, в его глазах мелькнули озорные огоньки.
– Хотел, ага. – сказал он и умолк, выдерживая интригу и с интересом рассматривая девушку.
– И? – Лена приподняла брови не выдержав.
– Стрела просил стрельнуть у тебя телефончик. – выдал он, протягивая ей свой смартфон с полной уверенностью, что она не откажет. – Вы ведь и правда не встречаетесь, да? – уточнил он зачем-то.
– Правда. – ответила Лена выхватывая его телефон. Пусть только Стрельцов ей позвонит, а уж она ему все скажет!
– Тогда я придержу номерок и для себя. – нахально подмигнул ей весельчак. – Меня, кстати, Алексей зовут. – протянул он ей руку.
– Лена. – ответила девушка легким рукопожатием. – Но не думаю, что тебе пригодится когда-нибудь мой номер.
– Кто знает. – хмыкнул мужчина в ответ вновь подмигивая девушке.
И Лена невольно улыбнулась в ответ покачивая головой из стороны в сторону.
Для девушки, которая старается держаться как можно дальше от мужского пола, у нее стало слишком много контактов с его представителями в последнее время.
Стрельцов тяжело приходил в себя. Все звуки он слышал приглушённо, словно сквозь толщу воды. До него долетали какие-то обрывки фраз, знакомые и не знакомые голоса, иногда он чувствовал, что ему меняют повязку на плече. Но боли не было.
Наверняка, ее глушат обезболивающими. В прочем, это сейчас было очень кстати. Иначе он бы не выдержал, если бы к бесконечным навязчивым мыслям добавились еще и болезненные ощущения.
Забавно, но Стрельцов раньше столько раз был на волосок от смерти, попадал в ситуации гораздо серьезнее этой, но никогда его так сильно не накрывало. Не замечал он за собой такую острую тягу к самоанализу. Стареет что ли?
Однако, почему-то именно сейчас ему все виделось совершенно иначе. Плевая по сути миссия могла стать для него последней. Наверное, поэтому он ощущал сейчас все гораздо острее и глубже.
Мучительное чувство сожаления не давало покоя. Он так и не увидел Кира после лагеря, не сказал ему как гордится им, не отстоял его у Марины в последнем разговоре. Подумал, что она перебесится, остынет и потом уже он с ней снова поговорит. А если ему больше не удастся этого сделать? Станет ли она и дальше настаивать на своём, диктуя как дальше жить их ребёнку или смягчится? А что если нет? Пропасть между ней и сыном разрастется до небывалых размеров. Кто его поддержит тогда, если его не будет рядом?